Маркиз рухнул в снег. Его товарищи выхватили оружие. Простым, но далеко не благородным приёмом — ударом ноги, Шипек вышиб рапиру у ближайшего недруга.

— Дуэль прошла по всем правилам! Или вы покажете маркиза врачу, или койки лазарета займут ещё четверо болванов!

Совещания не последовало — здравый смысл подсказал послушать виконта без лишних разговоров, тем более, что кровь маркиза уже перепачкала снег. Товарищи подхватили павшего друга и понесли к лазарету. Там горел свет.

Глава 13

Наверняка на свете существует злая сила, задача которой перемешивать последовательные дневные события в вязкую кашицу сна. Берберис бредил на своей кровати видениями каморки начальника стражи, где герцогиня рисовала на столе сердечки, затем маркиз бил его картами в лазарете. Но вот на окраине сновидения мелькнула полоска янтаря, внося толику душевного спокойствия, однако злая сила не дремала и размазала прядь кровавым пятном по белому снегу.

Берберис перевернулся на другой бок, случайно зацепил свежую рану и непроизвольно застонал. Он лежал один в темноте. Оставленная Шипеком свеча давно потухла. Перед уходом виконт помог ему забинтовать раны и напутствовать: «У Боровинки найдётся ещё парочка заступников. Обстоятельства таковы, что лучше не ходите без сопровождения. И никому не открывайте дверь».

Снова раздался тихий скрежет. Видимо этот звук, а не кошмар послужил причиной пробуждения Бербериса. Граф с трудом сел, его тело и разум пребывали в жару, в мышцах нарастало последствие недавнего напряжения.

Скрежет прекратился, зато замочная скважина разразилась шёпотом:

— Ваша Светлость!

Берберис нашёл новую свечу и спички. Для его воспалённого взгляда пламя показалось немногим теплее ледышки. На поворот замка тишина отреагировала злобным эхом, крохотная фигурка за дверью сжалась от испуга.

— Профессор? — Берберис решил, что видит продолжение бредового сновидения: за прошедшие сутки Узвар стал ещё меньше и старше — невозможные в реальности метаморфозы. Граф, играючи мог поднять его одной рукой и заткнуть под стул. — Вы должны были покинуть школу.

Скрюченный сверх меры профессор чуть ли не ползком добрался до кровати, но так и не осилил её высоту. Он остался в полусидячем положении, прислонённый головой к матрацу.

— Не могу! ОН не пускает. Чуть свет я собрал чемодан, но всякий раз меня откидывало от ворот. Под страхом разоблачения, я сжёг остатки фруктов, чтобы задобрить ЕГО. Тщетно! О чём вы говорили, граф? Что вам посулил Дракон?

В ночи говорить о древнем боге следовало крайне осторожно, однако голос Узвара был еле слышен и со стороны напоминал шелест ветра по листве. Берберис сжалился над стариком и, приподняв, усадил-таки на кровать. Тело под одеждой оказалось лёгким и тонким, словно худое полено, которым и камина не растопить. В нём словно не было жизни.

— Неужели вы заключили сделку?! — Узвар в панике принялся хватать Бербериса за руки со свирепостью и силой котёнка.

Ярко-жёлтые глаза зверя уставились на графа из всех теней. На поверхности — стёклышко, а занырни взглядом глубже и будешь опален до кости бурлящей лавой. Дракон смотрел не как обычный человек — он видел самый сок плоти.

«Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, дитя, — с присвистом произнёс Дракон, обнажив всепоглощающую алчную пасть. — Издревле мои последователи приводили к алтарям юных дев, за что получали крепкое здоровье и силу десятерых! Ты же получишь власть над страстью!»

Всего лишь капля крови… Будь тогда у Бербериса кинжал вместо свечи, он рискнул бы головой. Что до жертвоприношений…

«Мой прадед рубил твой род не для того, чтобы его потомок убивал невинных! Проваливай со своим предложением, демон! Твой алтарь и твой последний приспешник рассыпаются — вот причина долгой жизни профессора: с его уходом некому будет предложить тебе даже высушенного подорожника!»

Дракон оскалился. Хвост сжался на теле Бербериса, выдавливая из него стон и остатки воздуха.

«От твоих губ ещё не выветрился запах молока. Ты дерзишь повелителю сожжённой в пепел ночи и хозяину кровяных садов! Я могу сломать тебя пополам, но предпочту смотреть, как потомок Преклетов сам изничтожит себя. Ты болен и лекарство лишь одно…»

С этими словами Дракон исчез. Громадная туша попросту втянулась в тело Узвара. Профессор лежал без сознания, но живёхонек. Графу было настолько плохо, что он только и сумел добраться до кровати, где рухнул без чувств.

— Я отверг предложение. Мы ничего друг другу не должны, — Берберис осторожно разжимал пальцы профессора на своём запястье — он боялся случайно сломать иссушенную до состояния трухлявой деревяшки плоть.

Профессор отчаянно затряс головой:

— Дракон всё ещё здесь! Обычно после ритуала он возвращается в свой мир, но в этот раз поселился в моём животе и не желает уходить. Мои внутренности опалены. Выпитая вода обращается паром. Умоляю, дайте Дракону желаемое…

— Нет! — граф отдёрнул руку с силой, невольно увлекая Узвара с кровати. Тот упал на пол со стуком пустотелого предмета.

Берберис с жалостью и презрением смотрел на тугой комок у своих ног. Даже не вериться, что из этого безобидного кокона на свет выползает древнее зло.

— Тогда убейте меня, — «кокон» обратил вверх умоляющий взгляд. — Жизнь, которую я так отчаянно боялся потерять, обернулась мукой.

Всего день страданий и профессор уже готов сдаться. Граф подумал, что страдает гораздо дольше, но упрямо продолжает вести борьбу за каждую минуту. Осознание превосходства над пожилым человеком, не познавшим в жизни боли сильнее, чем головная, отдавало горечью. Берберис пожелал сию секунду вымести из своей комнаты всю слабость, пусть и заключённую в немощном теле.

— Осталась последняя ночь, — он поставил свечу на стол и сравнил её огонёк с разгорающимся за окном рассветом, — затем Дракон уйдёт. Уходите и вы, профессор.

Через секунду послышалось шарканье подошв, и дверь тихонько затворилась. Заря сталкивала округлым плечиком упрямую ночь с небосклона. Берберис привычно потянулся к золотистой бахроме. Его фаланги вдруг стали твёрже стали. Граф сорвал штору и втоптал пяткой в пол. Он пытался внести в свою жизнь хоть толику искренности.

Глава 14

Утром воздух свился тугим канатом, состоящим из крепкого мороза. Рамы трещали от натуги, снег переливался миллионами крошечных бриллиантов, сосульки сверкали полированным блеском.

Проснувшись, первым делом юные господа кинулись разжигать печки, а уже после занялись пересудами и перемалыванием впечатлений от двух дней празднования. С завтрашним рассветом вернутся школьные будни, поэтому сегодня дирекция обязана выкинуть что-то яркое и свежее, как задубевшее зимнее солнце.

Центр всех предыдущих увеселений — административное здание сковывали мрак и тишина, лампы были сняты с главной дороги — признак того, что праздник перенесён в