Она выскочила наружу, на холод, задыхаясь от предвкушения. Рис стоял возле балюстрады, засунув руку в карман жилета. На нем был черный великолепный вечерний костюм и белоснежный галстук. Черные волосы зачесаны назад, темно-синие глаза поблескивали в лунном свете. Он выглядел таким красавцем, что ей захотелось кинуться в его объятия, но все же она заставила себя замедлить шаг и подойти к нему грациозно, как и подобает леди. К счастью, рядом больше никого не было.

– Рис… – выдохнула она, когда он взял ее за руки и притянул к себе.

– Джулиана… – произнес он, по-хозяйски положив руку ей на бедро.

Они начали называть друг друга по именам с того самого вечера, когда она во время обеденного приема прокралась в его кабинет, а он нашел ее там. Тем вечером она бросилась ему в объятия, и Рису пришлось отстраниться, пока дело не зашло слишком далеко.

– Я рад, что смог увидеться с тобой до того, как уеду, – выдохнул он.

Джулиана нахмурилась.

– Уедешь?

Она помотала головой. Куда он едет? Зачем?

– Да, к сожалению, завтра я должен уехать в загородное имение… Нужно навестить мать.

Он убрал руку с бедра, к ее великому разочарованию.

– Понятно, – отозвалась Джулиана. Она расстроилась, но попыталась себя убедить, что он уезжает, конечно же, ненадолго.

– Постараюсь вернуться как можно скорее, – пообещал он, глядя ей в глаза.

Она открыла свой маленький лиловый атласный ридикюль, достала носовой платок, сбрызнутый туалетной водой с ароматом сирени, которую использовала как духи, и протянула ему.

– Возьми это, на память обо мне.

Он взял из ее руки клочок ткани, поднес к лицу, а затем убрал в карман сюртука.

– Джулиана, милая моя Джулиана, разве могу я тебя забыть?..

Это были его последние слова. Он прикоснулся к ее щеке и всмотрелся в лицо, словно хотел запомнить, а через несколько секунд ушел, оставив Джулиану одну на балконе.

Она даже не догадывалась, что он и не собирался возвращаться. Позволил ей, как последней дуре, поверить ему, даже платок носовой взял, как будто собирался хранить на память. Господи, какой же он подлец, негодяй, одно слово – мерзавец.

Прошла неделя, потом еще одна, и еще… Она старалась изо всех сил держаться беззаботно, на людях выглядеть счастливой, но чем дольше он не возвращался, тем сложнее становилось притворяться.

И наконец, когда уже и сезон закончился, и вся их семья отправилась в загородное имение, Джулиана получила от Уортингтона письмо, содержание которого совершенно не соответствовало его словам во время их последней встречи.

Он написал, что их знакомство было не больше, чем знакомством, и она это понимает. Вранье, от первого до последнего слова: оскорбительное вранье, – но она поклялась, что никогда никому не покажет, как ей больно.

Ну и ладно, думала Джулиана тогда. Может, она увидит его в следующем сезоне, на каком-нибудь светском приеме, но он не вернулся, вообще исчез. Они больше не виделись до этой самой неожиданной встречи в конюшне Клейтона.

Да, герцог Уортингтон ранил ее очень глубоко, и она намеревалась причинить ему такую же боль. Если она сумеет выяснить, почему он представляется конюхом, то станет хозяйкой положения и сможет это использовать – обязательно использует! – к своей выгоде. Он явно намерен и дальше лицедействовать, и она уже придумала по меньшей мере с полдюжины способов доводить его.

Что может быть лучше мести, которая ее еще и развлечет?

Днем их разговор прервал один из конюхов: прискакал сообщить, что еще какой-то гость пожелал посмотреть на Алабастера, но Рис сумел шепнуть ей, чтобы завтра зашла в конюшню в то же время, и он даст ей ответ, готов ли сказать правду об игре, которую ведет. С точки зрения Джулианы, у него нет выбора: деньги не смогут ее поколебать, только правда.

Она окинула взглядом столовую. Здесь полно гостей, все веселы, оживленно беседуют, но она почему-то почувствовала себя одинокой. Где сейчас Рис? Там, в конюшне? Неужели спит на стоге сена? Она чуть не фыркнула при этой мысли. Уж наверное он там не ночует. Или ночует? Надо полагать, это зависит от того, что он задумал. Джулиана надеялась, что, где бы он ни находился, ему сейчас неспокойно, а заставила его нервничать именно она. В конце концов, что посеешь, то и пожнешь.

Мэри что-то ей сказала, Джулиана не расслышала, но все же постаралась улыбнуться и кивнула, затем обвела взглядом юных леди за столом. Все они явились сюда с одной целью – присмотреть достойную кандидатуру в мужья. От нее не ускользнуло, что в список гостей входят юные барышни, дебютировавшие в только что закончившемся сезоне, но еще ни с кем не помолвленные, и, конечно, одна из них – ее дорогая Мэри.

Еще от внимания Джулианы не ускользнуло, что в списке гостей катастрофически не хватает подходящих для брака джентльменов. Учитывая это обстоятельство и тот факт, что один из самых скандальных герцогов нации шатается вокруг конюшен, вырядившись конюхом, Джулиана не сомневалась, что это не заурядный загородный прием, что он имеет вполне определенную цель.

Разглядывая сидящих за столом, Джулиана остановилась на мисс Фрэнсис Уортон. Она уже встречалась с этой молодой женщиной на таком же загородном приеме прошедшего сезона, но поговорить им толком не удалось. Несчастной леди было явно скучно до слез слушать сэра Реджинальда Фрэнсиса, который занудно рассказывал о своей дружбе с принцем-регентом. Ради блага мисс Уортон Джулиана надеялась, что этот джентльмен не собирается делать девушке предложение.

Если не считать соседства с этим занудой, Джулиана даже слегка позавидовала мисс Уортон. Как, наверное, здорово быть обычной молодой женщиной! Их с Мэри воспитали какими угодно, только не обычными. С самого дня своего рождения (ну или с того момента, как она себя помнила) Джулиане, по словам матери, было предназначено стать гранд-дамой.

Для дочери герцога это означало заключить выгодный брак с самым завидным партнером, какой только возможен. Наверное, очень легко быть мисс Уортон, просто привлекательной девушкой из обычной семьи, а не несравненной Джулианой (как она ненавидела это слово!) с огромным приданым и связями с самыми влиятельными людьми.

Джулиана вздохнула. У нее никогда не было возможности просто поговорить с джентльменом и самой решить, нравится ли ей его общество. Боже упаси! Нет, ей указывали, кого следует постараться увлечь своей внешностью и манерами. Ей всю жизнь все вокруг только и говорили, какая она красавица, и думали, что ее заботит лишь одно: подцепить самого богатого влиятельного жениха.

И