и, судя по тому, что она видела, он был единственным, кого он был способен любить. Он будет в долгу перед ними обоими. И в душе она надеялась, что этого будет достаточно, чтобы завоевать его одобрение.

Джейк улыбнулся с кровати.

— Привет, красотка. Перестань выглядеть такой обеспокоенной… со мной всё в порядке.

— А вот с Лейлой нет. Она очень сердита на меня, Джейк.

— Я не удивлен.

— Она сказала мне прийти и забрать её вещи. Она хочет, чтобы я пошла с ней. Сейчас же.

— Куда она так спешит? — вмешался Калеб.

Она взглянула на него, всё ещё небрежно прислонившегося спиной к стене, заложив руки за спину, его неулыбчивый взгляд был устремлён на неё.

— Кроме того, что она находится в последнем месте на планете, где ей когда-либо хотелось быть? — ответила она. — Я же предупреждала тебя, что она не будет счастлива.

— Где она сейчас? — спросил Калеб.

— На террасе. Получает большое количество столь необходимого воздуха. Сколько времени у нас есть?

Он слегка прищурил свои зелёные глаза. Она не была уверена, был ли за ними проблеск уговоров, но они заставили её почувствовать себя так же неловко, как и последовавший за этим вопрос.

— Для чего?

— Пока кто-нибудь не отвезёт нас к границе, — она с тревогой взглянула на Джейка, затем снова перевела взгляд на Калеба. — Вы обещали нам сопровождение.

— Сначала тебе нужно пойти и составить Джейку компанию в баре.

Её сердце забилось немного быстрее. Она нервно взглянула на Джейка.

— Тебе действительно стоит туда спускаться?

— Мы должны убедиться, что никто не поверит, что сегодня произошло. Есть только один способ сделать это.

— Но я тебе не нужна. Я имею в виду, ты знаешь, я бы хотела, но…

— Но что? — спросил Калеб.

Она оглянулась на него, ей не понравилась нотка конфронтации в его тоне. Она слишком хорошо знала, что он не привык, чтобы люди задавали ему вопросы.

— Ты хочешь быть тем, кто пойдёт и скажет Лейле, что мы задержимся ещё ненадолго? — спросила она немного чересчур резко.

Он оттолкнулся от стены с намёком на ухмылку, которая мало успокоила её.

Она шагнула к изножью кровати в жалкой попытке преградить ему путь.

— Я пошутила, — сказала она, не в силах сдержать панику в своём голосе.

Калеб против Лейлы был единственным противостоянием, без которого они все могли бы обойтись.

Калеб скрестил руки на груди.

— Почему ты так волнуешься, Алиша? Как ты думаешь, что я собираюсь с ней сделать?

Она снова посмотрела на Джейка, ища поддержки. Выражение его глаз говорило о чём угодно, только не об этом. Она переключила своё внимание на Калеба, её неспособность понять, что происходит, усугубляла её беспокойство.

— Я не говорила, что ты собираешься что-то делать. Мне просто нужно придумать способ объяснить, почему ей нужно остаться здесь.

— Тогда я поговорю с ней. Тебе ведь не обязательно уходить прямо сейчас, не так ли?

— Нет, но…

Не было никаких «но». Никаких «но», за исключением того факта, что её сестра презирала вампиров больше всего на свете, и чем дольше она была здесь, тем больше вероятность, что её взгляды попадут в руки неблагодарного Калеба.

— И так, ты собирайся и спускайся в бар с Джейком, а я составлю Лейле компанию.

Она оторвалась от его пристального взгляда и снова посмотрела на Джейка.

— Давай, милая, — сказал Джейк. — Ещё часок или около того не повредит. Я думал, ты хотела, чтобы она провела немного времени в Блэкторне?

— Да, но…

— О чём ты на самом деле беспокоишься, Алиша? — спросил Калеб, слишком легко возвращая её внимание к себе.

Она с трудом подыскивала правильный способ сказать это.

— У неё есть несколько твёрдых взглядов. Я не хочу никаких трений.

— Я видел кольца. В чём её проблема с нами?

Правильным поступком было бы закончить разговор на этом или, по крайней мере, попытаться отвлечься от него, но неумолимый взгляд Калеба по-прежнему был прикован к ней.

— Это не только её вина. Наш дедушка забил ей голову какой-то скверной чушью. Не то, чтобы я его не любила, — поспешно добавила она, чувствуя, как чувство вины сдавило ей грудь. — Я имею в виду, что он воспитывал нас, заботился о маме после того, как папа бросил её незадолго до моего рождения, а потом заботился о нас, когда мама умерла. Я знаю, что ему было нелегко. Но с ними речь всегда шла о книгах и пророчествах из-за таланта Лейлы.

— Какие пророчества?

— Не знаю, — сказала она, пожав плечами.

Она, правда, не знала… не в полной мере. Она никогда не хотела обращать на это внимание. В детстве это всегда звучало так скучно.

— Вампиры захватывают мир и всё такое. Я никогда ничему из этого не верила.

— Но Лейла в это верит?

— Он учил её этому примерно с пяти лет, когда она начала переводить. Я думаю, эта точка зрения укоренилась. Это сделало её немного параноиком, понимаешь?

— Ты говоришь о своём дедушке в прошедшем времени.

— Он умер восемнадцать месяцев назад. Вот как она заполучила все его книги и прочее. Он всё оставил ей.

Калеб задумчиво прищурил глаза.

— А что случилось с твоей матерью?

Она опустила взгляд в пол. Ей всё ещё было неловко говорить это — напоминание о предательстве того, что она делала.

— Её убил вампир, — вмешался Джейк. — Напал в переулке.

Она снова посмотрела на Калеба.

— Это произошло в Мидтауне, — объяснила она. — Насколько мы знаем, что это должен был быть кто-то важный, хотя мы так и не узнали, кто именно сделал это. Софи выяснила это несколько лет назад. Она отыскала информацию в какой-то газетной статье. Дедушка никогда не говорил нам всей правды. Думаю, мы были слишком молоды. Мне тогда было не больше двух. Софи было всего шесть лет. Я думаю, никогда не было подходящего времени, чтобы поднять этот вопрос. Полагаю, Лейла так и не оправилась от этого. Но нельзя всех судить одинаково, не так ли? Или где будет вся человеческая раса?

— Неудивительно, что это последнее место, где она хочет быть, — заметил Калеб.

— Она изменилась после смерти дедушки. С тех пор, как пропала Софи. Теперь она погрузилась в свою библиотеку ещё больше, чем когда-либо. Она ничего не может поделать с тем, какая она есть. Я знаю, что она немного с предрассудками, но она хороший человек. И она не такая крутая, как кажется. Я просто хочу, чтобы ты понял, почему она такая, какая есть, на случай, если она скажет какую-нибудь глупость. Я не хочу,