Сердце Мануэля радостно подпрыгнуло. Он не мог поверить в свою удачу.

– С кем она жила?

– С дочерью. Ее супруг отправился на войну, да так и не вернулся. Однако она продолжала его ждать.

У Мануэля пересохло в горле. Внезапно на него повеяло свежим ветром, запахом нагретой солнцем травы и первых цветов.

– Это я, – тихо сказал он. – Я приехал.

Женщина закрыла окно и спустилась вниз. Бросив подозрительный взгляд на Хелки и Ниола, она уставилась на Мануэля.

– Сдается, вы опоздали, сеньор.

– Почему?

– Ни Асусена Альманса, ни ее дочь больше здесь не живут. Я не сдавала квартиру, потому что там остались их вещи. Признаться, я все еще надеялась, что они вернутся, но прошло слишком много времени…

– Где они?!

– Не знаю. Однажды ночью за вашей женой пришли люди и увели ее, а Паолу забрали на следующий день.

– Какие люди?!

Хозяйка многозначительно поджала губы.

– Догадайтесь, сеньор. Асусена готовила отвары и настойки из трав, лечила ими людей – наверное, это и стало причиной того, что ее задержали.

Мануэль похолодел. Он на мгновение замер, не в силах двигаться и мыслить. Асусена, его нежный цветок, любящая, верная жена, – в руках инквизиторов!

Зачастую жизненный путь Мануэля был тернист, полон препятствий и насыщен жестокостью и болью, но в его глазах всегда горел свет. Теперь этот свет погас. Его потушили глубокое разочарование, чувство смертельной тревоги и неискупимой вины.

– Я могу войти в квартиру? – прошептал он.

Хозяйка молча отперла дверь. Мануэль спустился по разбитым каменным ступенькам и переступил порог. Хелки и Ниол направились следом за ним.

Здесь пахло не сыростью и нечистотами, как на улице; эта скромная комнатка сохранила ароматы духов и трав, трогательного, загадочного, целомудренного женского мирка. У Мануэля защемило сердце. Он смотрел на вещи, которые хранили память о жизни Асусены в те годы, когда его не было рядом, и на глаза наворачивались слезы.

Узкий диван, старый поцарапанный стол, кувшин для воды и другой – с засохшим цветком. Тяжелый, окованный железом сундук, на котором сидела тряпичная кукла. Мануэль взял игрушку в руки, и у него потемнело в глазах.

Мужчина с трудом повернулся к хозяйке, которая молча наблюдала на ним.

– Паола… Какая она?

– Милая, веселая, приветливая девочка. К тому же очень хорошенькая. Настоящий ангел.

Мануэль судорожно сглотнул. В это время Хелки, которая тоже разглядывала комнату, заметила мешочек с травами, с любопытством понюхала его и спросила:

– Я возьму это себе?

– Бери что хочешь, – глухо произнес Мануэль.

Воспользовавшись разрешением, Ниол завладел изящным, украшенным зелеными камушками гребнем. Эта вещица могла многое рассказать о своей владелице, и мальчик смутно ощущал, что она, возможно, ему пригодится.

– Женщина, которая здесь жила, мертва, – вдруг сказала Хелки.

Мануэль в ярости обернулся к ней.

– Откуда ты знаешь?!

– Я это чувствую.

– Ты лжешь, – уверенно произнес мужчина. – Я вырву Асусену и Паолу из лап инквизиции!

– Я не знаю, что это за сила, но она очень страшная. Тебе с ней не справиться.

– Замолчи! Что ты в этом смыслишь, дикарка! – в отчаянии вскричал испанец.

– Больше, чем любой бледнолицый. Если ты туда пойдешь, твоя жизнь остановится и ты много лет будешь ходить по кругу.

– Что это означает?

– Не знаю. Однако я говорю правду.

– Я не желаю тебя слушать. Оставайтесь здесь. Ждите меня. Я отправляюсь на поиски, – сказал мужчина и обратился к хозяйке: – Я могу снять эту квартиру?

– Разумеется. Она никому не обещана.

Когда Мануэль и хозяйка ушли, Хелки повернулась к сыну и проговорила на языке мапуче:

– Он не вернется. Мы остались одни в мире бледнолицых.

– У нас даже нет оружия! – прошептал Ниол.

– Оно у нас есть, – возразила индианка и крепко сжала руку сына.

Сердце Мануэля колотилось как бешеное. Чувство вины давило на него невыносимым грузом, а воспоминания не давали покоя. Он спрятал шпагу в широких складках плаща и надвинул шляпу на лицо, чтобы скрыть яростный блеск глаз.

Вопреки ожиданиям он проник внутрь зловещего, мрачного здания без особого труда. Вероятно, его приняли за одного из многочисленных доносчиков. Когда Мануэль сказал, зачем он пришел, сидевший в приемной инквизитор заявил, что Святая служба не разглашает своих тайн.

– Речь идет о моей супруге, – с трудом сдерживая себя, произнес Мануэль. – Я имею право знать, где она и в чем ее обвиняют.

– Как ее имя?

– Асусена Альманса.

К удивлению Мануэля, служитель инквизиции потерял неприступный вид. Он дернул за шнурок и сказал:

– Сейчас вас проводят к старшему инквизитору Армандо Диасу. Поговорите с ним. – И, бросив взгляд на полу плаща посетителя, добавил: – Оружие оставьте в приемной.

Войдя в полутемное помещение, Мануэль увидел перед собой странного человека, напоминавшего безжизненную статую, от которой тем не менее веяло чем-то мрачным и скорбным. Его лицо казалось каменным, но глубоко посаженные глаза излучали ненависть.

Вот уже несколько дней Армандо одолевали тревожные предчувствия и он пребывал в лихорадочном возбуждении. Сначала он почти не сомневался в том, что никто не сможет отобрать у него Паолу. Иногда даже казалось, что девочка стала к нему привыкать. Однако потом он задумался. Почему он не отправил своих людей туда, где жила Асусена? Надо было уничтожить все следы ее прошлого, чтобы никто не смог проведать, что с ней стало, чтобы Паола никогда не узнала правду.

Он хотел это сделать и вместе с тем медлил, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Что подумают главы Святой службы,[5] если узнают, что он взял в свой дом дочь колдуньи, которая умерла в тюрьме?!

Если б он был в силах вычеркнуть из разума и сердца Паолы воспоминания о матери! Если б он был уверен в том, что непутевый супруг Асусены никогда не появится на пороге его дома и не потребует вернуть ему дочь!

Армандо велел подчиненным направлять к нему всех, кто станет интересоваться судьбой женщины. Когда роковой миг настал, он испытал чувство, которое с легкостью внушал другим и которое было мало знакомо ему самому: смертельный страх.