– Ты говоришь о Мануэле Фернандесе? – Голос Армандо слегка дрогнул.

– Я не помню его имени. Он привел нас в дом, из которого мы пришли сюда.

– Что ты знаешь об этом человеке?

– Ничего, – равнодушно ответила женщина. – Он ушел и велел нам дожидаться его возвращения.

– Куда он отправился?

– Это мне неизвестно.

Армандо перевел дыхание.

– Как тебя зовут?

Она на мгновение задумалась.

– Химена.

– Мальчик – твой сын?

– Да. Его зовут Николас.

– Он полукровка?

– Я не знаю такого слова.

– Ты родила его от белого?

Индианка не ответила. Армандо еще ни разу не встречал такого молчания: любые чувства разбивались об него, словно о глухую стену. Инквизитор подумал, что эта женщина скорее откусит свой язык, чем скажет то, чего она не хочет говорить. Он был уверен, что она не сделала бы этого под самой страшной пыткой.

– Ты свободная?

– У меня нет хозяев.

Армандо кивнул. Он много раз встречал негров-рабов, которых привозили из-за океана, но индейцы не годились для жизни в неволе.

– Что ты намерена делать? Куда ты пойдешь?

Он произнес это с искренним любопытством и удивился, когда в ответе индианки впервые прозвучали нотки растерянности:

– Не знаю. Нам некуда идти.

Армандо разглядывал ее, размышляя о том, что с ней делать. Ее наверняка звали иначе, и он сомневался, что она христианка. Несмотря на это, губить ее было довольно бессмысленно, ибо куда в таком случае девать ее сына? Армандо достаточно было взглянуть на него, чтобы понять: этот мальчишка не сможет жить ни в какой обители, ему нужен простор или хотя бы иллюзия свободы.

В это время Ниол, устав ждать за дверью, незаметно для себя начал осматривать дом. В полупустых комнатах не было ничего примечательного, и он вышел в небольшой, порядком заросший и запущенный сад. Мальчик изумился, увидев там девочку в темной одежде, которая сидела на покрытой мхом каменной скамье и отрешенно смотрела в землю. Если бы не ветер, шевеливший завитки ее рыжеватых волос, Ниол бы решил, что она ненастоящая.

Он сделал несколько шагов и тихонько позвал:

– Эй!

Незнакомка повернулась, и Ниол вновь поразился ее виду, олицетворявшему отчаяние и несчастье.

– Кто ты? – спросил он.

– Меня зовут Паола, – медленно и тихо, словно во сне, ответила незнакомка.

– А меня – Ниол. То есть Николас. Ты здесь живешь?

– Это не мой дом, – сказала она и спросила: – Откуда ты взялся?

– Нас привели сюда. Меня и маму.

Девочка опустила глаза и принялась чертить носком башмака по земле.

– А моя мама – в раю.

– Что такое рай?

Паола объяснила как могла, и мальчик кивнул.

– Я слышал про это место. Мне мама рассказывала. Водоемы там кишат рыбой, в лесах полно дичи, а земли столь плодородны, что расцветает даже палка, воткнутая в землю. Солнце там всегда ласковое, а дожди обильные и теплые.

– Когда-нибудь мы туда попадем, – промолвила девочка.

– Нет, это было в прошлом, – возразил Ниол.

– Неважно. Главное, что сейчас мы не там.

– Хозяин этого дома – твой отец? – спросил мальчик.

– Этот человек говорит, что это так, но он лжет. Я его боюсь.

– Не бойся. Иначе он тебя победит.

Девочка посмотрела на него большими печальными глазами.

– Он уже победил. Мне неоткуда ждать помощи. Я совсем одна.

Мгновение поколебавшись, Ниол извлек на свет костяной амулет, который носил с рождения, надел на шею Паолы и сказал:

– Возьми. Он тебя защитит.

В глазах дочери Асусены Альманса блеснули слезы. Она сняла с себя крест и протянула Ниолу.

– Тогда ты надень вот это.

Мальчик повертел крест в руках.

– Кто этот человек?

– Это Иисус Христос, – сказала Паола. – Он принял мучительную смерть, чтобы спасти всех нас.

Во взоре Ниола вспыхнул огонь.

– Я тоже слышал о таком человеке. Это был один из вождей племени мапуче, Ахига, что означает «борющийся». Он сдался бледнолицым, чтобы спасти пленных воинов.

– И что было дальше?

Ниол помрачнел.

– Бледнолицые обманули Ахигу. Они всегда обманывают, – сказал он и добавил: – Мне пора идти. Наверное, моя мама уже поговорила с этим человеком.

Паола встала со скамьи. Бледное лицо девочки покрылось красными пятнами.

– Не уходи! – с надеждой промолвила она. – С тобой мне не страшно.

– Тебе поможет амулет, – напомнил Ниол. – Едва ли я смогу остаться. Что нам здесь делать?

– Я его попрошу, – вдруг решительно произнесла Паола и сжала кулачки. – Я знаю, что нужно сказать, чтобы он согласился.

В это время Армандо извлек из ящика бюро кошелек и протянул Хелки.

– Возьми. На обратный путь не хватит, но эти деньги позволят тебе продержаться некоторое время.

– Мне не нужны деньги.

– Они не были тебе нужны, когда ты жила среди дикарей. А это – Мадрид. И еще: ты напрасно внушаешь своему парню, что он индеец. Пусть считает себя хотя бы наполовину белым, иначе ему никогда не удастся найти себя в этом мире.

Армандо не знал, почему он, всегда с равнодушием взирающий на человеческие беды, решил помочь индианке. Возможно, причина заключалась в том, что эта загадочная женщина казалась одновременно невинной и дерзкой, наивной и мудрой, удивительно спокойной и вместе с тем готовой совершить безумный поступок.

В это время дверь отворилась и в комнату вошла Паола.

– Я… я хочу поговорить с вами, – прошептала она.

Армандо нетерпеливо махнул рукой в сторону Хелки.

– Иди.

Когда женщина вышла, инквизитор впился взглядом в лицо Паолы.

– Я тебя слушаю.

Игра света и тени преобразила прозрачные черты, наделила их неожиданной силой, и на миг перед взором Армандо предстало лицо взрослой женщины, лицо Асусены Альманса.

– Я хочу, – промолвила Паола, – чтобы эти люди остались здесь.

– Зачем они тебе? «Эти люди» – грязные дикари.

Паола не стала ничего объяснять. Она сложила руки в трогательном молитвенном жесте и нежно произнесла:

– Пожалуйста! – А потом добавила магическое слово: – Отец!

У Армандо потемнело в глазах, и он схватился за сердце. Вдыхаемый им воздух вдруг стал тяжелым и вязким. Вот она, улыбка, которую хочется навсегда запечатлеть в памяти, голос, который хочется вобрать в себя без остатка! Боль, ставшая острой, как иглы, пронзала душу Армандо.