Хиша мысленно проклял свой длинный язык и принялся уныло переводить шутку на понятный неостроумной Бронерожке язык:

– Ну, завтра ты возвращаешься к учительству…

– К преподаванию, – машинально поправила птицу библиотекарь.

– А я как сказал?

Ашуга вздохнула:

– Продолжай.

– Во-от… И я подумал, что ты решила потренироваться в чтении перед началом учебного года.

Ашуга вздохнула снова.

– Неужели я не прав? – невинно поинтересовался Страус.

В ответ библиотекарь посмотрела на Дикого так, словно прицеливалась рогом куда-то в район клюва, и вздохнула в третий раз.

– Ты никогда от себя не устаёшь?

– Напротив: наслаждаюсь каждым мгновением, – не стал скрывать Хиша. – Мне со мной хорошо.

– А окружающим?

– А окружающим со мной ещё лучше, потому что весь мир делится на тех, кому я нравлюсь, и тех, кто меня обожает.

– Это невозможно, – простонала Ашуга.

– Есть ещё враги, но они всё время куда-то деваются, – продолжил Дикий. – Как Захариус Удомо, например: раз – и подевался. И больше о нём никто никогда не услышит. А почему? Потому что меня нельзя не любить, а если кто меня не любит или вообще вредит мне или моим друзьям, на того обрушиваются грандиозные неприятности, и в мире снова остаются только те, кому я нравлюсь, или кто меня любит. – С этими словами Страус подошёл к креслу библиотекаря и осведомился: – Что читаешь?

– Книгу, – машинально ответила Ашуга.

– С картинками?

– Э-э… – она не находилась с ответом.

– Я тоже читал книгу, – припомнил Хиша. – Твоя интересная?

Дикий ожидал, что Бронерожка снова вспылит и начнёт ругаться, но она, к большому удивлению Страуса, в очередной раз вздохнула, медленно провела лапой по раскрытым страницам и негромко спросила:

– С тобой можно говорить серьёзно?

– Конечно, – Дикий деловито щёлкнул клювом. – Неужели об этом нужно спрашивать?

– А совсем серьёзно? По-настоящему серьёзно?

По тону библиотекаря Страус понял, что шутки закончились, нахмурился и плюхнулся в соседнее кресло:

– Что случилось?

– Ты никому не расскажешь о нашем разговоре?

– А кому я должен не рассказать?

– Я не хочу тревожить Ириску раньше времени, – после паузы произнесла библиотекарь.

– Ты взволнована, – заметил Страус.

– Дело вот в чём… – Ашуга поправила очки. Она была не просто взволнована: она нервничала. – Сегодня, когда Ириска спросила о безопасности Дворца, я вспомнила, что…

Бронерожка покачала головой.

– Ну?

– В общем…

Ещё одна пауза.

– У нас всё плохо? – насторожился Страус.

– Не очень хорошо, – попыталась сгладить проблему Ашуга.

– Говори как есть.

– У нас нет охраны.

– Как?! – Хиша так резко подскочил в кресле, что во все стороны полетели пух и перья. – Как это получилось?

– Помнишь, Дворец ненадолго обратился в мираж? – осведомилась библиотекарь.

– Когда из-за Звезды Забвения Ириска почти потеряла память?

– Да.

– Помню.

Страус вернулся в кресло, однако его крылья продолжали подрагивать.

– Когда Коралловый Дворец обратился в мираж, защитные заклинания перестали действовать, – объяснила Ашуга. И постучала по толстой книге: – В настоящий момент я пытаюсь узнать, как их снова включить.

– Ты вспомнила о защите только сейчас? – возмутился Дикий. – Когда о ней заговорила Ириска?

– Извини, забыла, – библиотекарь сняла очки и принялась их протирать. – Если тебе интересно, то мне стыдно.

– Стыдно?! Да за эти дни сюда могла пробраться тысяча чудовищ! – перья на голове Страуса вновь начали топорщиться. – Миллион кровожадных тварей! Меня могли погубить!

– Птица, успокойся. Никого тут нет.

– Откуда ты знаешь? Дворец же не охраняется! Я в опасности!

– Как ты смог совершить все те подвиги, которые тебе приписывают? – спросила Ашуга, возвращая очки на место.

– Потому что всегда предполагал самое худшее и был готов к любым неприятностям, – ответил Страус и язвительно добавил: – В отличие от некоторых.

– Ты безумен.

– Ты можешь включить охранные заклинания?

– Я как раз читала нужную книгу, и если бы ты не мешал…

– Почему ты ничего не делаешь? Читай учебники, изучай правила! Сделай нам защиту! Спаси нас! А я…

Дикий резко поднялся с кресла.

– Спрячешься где-нибудь? – с иронией уточнила Бронерожка.

– Отыщу Ириску, – хладнокровно ответил Хиша. Он наконец-то стал серьёзен, и Ашуга увидела перед собой того Страуса, который совершал подвиги. – Кто-то должен о ней позаботиться.

* * *

А вот сегодня Дворец не выглядел мрачным или чужим. Совсем нет.

Во-первых, теперь девочка твёрдо выучила дорогу к своему домику. Во-вторых, узнала, как включаются фонари, и ярко осветила все те места, где собиралась побывать. А точнее – по которым собиралась прокатиться.

В отличие от их посёлка в Коралловом Дворце пролегало великое множество улиц, переулков, набережных, террас, дорог, дорожек и площадок с гладким, твёрдым покрытием, по которым великолепно скользил роллерсёрф, и жалела девочка только о том, что никто не мог разделить с ней веселье.

«В следующий раз нужно будет принести в Прелесть сёрф или скейт для Хиши, – подумала Ириска, выписывая очередную «восьмёрку». – Пусть учится».

Представив Хишу на роликовой доске, фея не смогла сдержаться, соскочила на землю и громко рассмеялась. В её воображении возник Страус: нелепый, неуклюжий, боящийся упасть и потешно размахивающий крыльями.

«Это будет весело! А потом мы сможем вдвоём кататься по Дворцу, наслаждаясь свободой…»

Однако в следующий миг девочка погрустнела, взяла в руку сёрф и подошла к самым перилам набережной, бездумно разглядывая рассыпанные над головой звёзды.

Какая уж тут свобода, когда приходится тратить время на учёбу?

Где свободное время? Где приключения? Где веселье и путешествия? Разве она вернулась в Прелесть для того, чтобы сесть за парту?

А самое обидное заключалось в том, что дома – лето, самые длинные и самые прекрасные каникулы. Дома – блаженное безделье, игры и настоящая свобода, а в волшебной стране – парта и строгая Ашуга.

«Да уж, повезло…»