Час от часу не легче.

Но давить на девушку он не стал. Спокойно спросил:

— Хорошо. В какой день ты точно сможешь меня принять?

— Ну, не знаю, — в ее голосе засквозило раздражение. — Давайте в выходные. Только в квартире у меня не убрано. И никаких разносолов не будет.

— Я переживу.

Едва положил трубку, Федор вбил духовных развивальщиков в поисковик. Официально такой организации не существовало. Но ссылки имелись. Много восторженных: «Здесь меня сделали счастливой!» И не меньше гневных: «Шарлатаны. Дурманят людям мозг, обдирают как липку».

Арина, значит, для этой чудесной организации клиентов находит. Все понятно. Не прошло и месяца — неприспособленное создание в секту попало.

И что теперь прикажете делать? Хватать за руку, тащить из вредного антикризисного центра прочь?

Но послушается ли его тридцатидвухлетняя особа?

«Никуда не денется — если я ее к себе домой заберу». — Мелькнула вдруг мысль.

Федор замер. Прислушался к себе.

Он искренне симпатизировал Аришке. Давно. С ее подростковых времен. Едва видел неприкаянную мордаху, печальный взгляд, сердце сразу екало. Что за бытие у девчонки. Живет рабыней при властной мамочке. В тепле и комфорте — но без намека на счастье.

Очень хотелось отогреть ледышку. Показать ей другую жизнь. Сделать, в конце концов, женщиной.

Но Аринина мать клялась: девочка считает его очень старым. Хихикает над его сединами.

И он верил. Может быть, зря?

* * *

Ее предложение: помогать в центре с уборкой Лев Людовикович сразу отверг:

— Очередь из желающих. И хозяйка ты, Арина, не самая лучшая.

Она потупилась. Чего оправдываться? Мыть посуду и полы начала только сейчас. Прежде мама все делала.

Взглянула на гуру жалобно:

— Я хочу к вам каждый день приходить, но приходится еще на работу. А вы не можете меня только на медитацию пускать? Я бы тогда успевала.

— Арина, исключено. — Он сурово помотал головой. — Нужно проходить весь комплекс в целом. Для тебя нужно. Иначе бессмысленно. Никаких результатов не добьешься.

— Тогда буду только по выходным, — печально вздохнула она.

— Есть еще вариант. Приводи в центр новичков. Один человек — один день для тебя. Жилье, питание, вся дневная программа.

— Жилье?

— Многие остаются. Не хотят тратить время на дорогу.

— Но я совсем не умею работать с людьми, — потупилась Арина. — Меня никто не послушает.

— Надо знать, где искать. В ночном клубе успех вряд ли будет. Тебе нужны те, кто переживает горе. Иди на кладбище. В церкви. На Крымский мост, — усмехнулся Лев. — Где ты сама стояла. Только не надо обещать: «Вы, мол, встретитесь со своими близкими». После подвигов Грабового это пугает. Упирай на психологическую помощь. Очень эффективную, практически бесплатную.

Арина не сомневалась: ничего у нее не получится. Но все-таки решила попробовать. Все лучше, чем возвращаться в постылый оркестр.

Первую клиентку нашла случайно. Приехала проведать мамину могилку и увидела — в соседней аллее, подле свежего захоронения, рыдает девушка.

Арина молча подала ей воды. Когда беднягу начала колотить дрожь, сняла с себя шарф, укутала.

— Че те надо? — Наконец обратила на нее внимание потенциальная клиентка центра.

— Ничего. У меня тоже мама три недели назад умерла. Понимаю, как тебе плохо.

— Ничего ты не понимаешь!

— Мы жили вдвоем. Больше у меня никого не осталось.

— Значит, ты не любила ее! — взвыла девица. — Не ходила б иначе с довольной рожей!

Арина не обиделась. Спокойно отозвалась:

— Страдала побольше тебя. Собиралась с собой кончать. Спасибо, сняли — прямо с Крымского моста. И отвели в антикризисный центр.

— Это что еще такое? Типа дурки?

— Нет. Никаких таблеток. Чистая психология. Много всякой мутни, конечно. Но помогли. Знаешь чем? Я маму во сне стала видеть. Каждую ночь.

— Да ладно!

— Честно. На кладбище с тех пор езжу — больше не плачу. Спокойно с ней разговариваю, рассказываю, как у меня день прошел. И уверена: она меня слышит.

— Брехня! — решительно отозвалась девица.

— Не хочешь, не верь, — Арина поднялась с ледяной кладбищенской скамейки. — Шарф можешь себе оставить.

— Хотя… — слезы у девушки начали подсыхать. — Чего б не попробовать? Водка уже не помогает.

Приехала вместе с Ариной в антикризисный центр. Скептически улыбалась. И даже осмелилась задавать ехидные вопросы во время лекции Балаева. Но после медитации вышла с просветленным лицом. Бросилась Арине на шею:

— Спасибо тебе! Я… я просто не думала! Она совсем рядом со мной была!

Лев Людовикович Арину похвалил. Пообещал приятнейший бонус: за каждого клиента, что новенькая приведет, Арине дополнительный бесплатный день. Такая очень приятная пирамида.

Она воодушевилась, бросилась на новую охоту. И ей везло куда больше, чем пробивным да напористым.

Народ привык гнать настойчивых свидетелей Иеговы с порога. А скромная девушка, которая ни на чем не настаивала и сама только что потеряла мать, убеждала куда эффективнее. За пять дней работы Арина себе целый месяц в антикризисном центре обеспечила.

С удовольствием уволилась из оркестра.

Но в самом конце января Лев Людовикович объявил: на весь февраль он уезжает. Паломничество в Индию. Хампи. Варанаси. Другие святые места.

— Кто желает, может ехать со мной.

Озвучил сумму — для Арины неподъемную.

— А нам что делать? — жалобно загудели неплатежеспособные клиенты.

— Центр продолжит свою работу, — оптимистично заверил Балаев. — У меня много учеников. Они будут проводить медитации вместо меня.

Но только в первый же вечер без гуру Арину ждало жесточайшее разочарование. Начиналось все как при Льве. Мягкие слова настройки. Пронизывающие звуки поющей чаши. Тело привычно расслабилось. Мозг слегка поплыл. Арина привычно устроилась перед черным экраном закрытых глаз. Какое кино покажут сегодня? Вчера — они с мамой ездили в лес, долго бродили без особых успехов, а потом вдруг вышли на поляну, просто усыпанную опятами. Веселились, соревновались: кто больше грибов настрижет.

Но тщетно она вглядывалась в черноту. Обычно, когда Лев практику проводил, в какой-то момент Арина переставала слышать его голос, полностью погружалась в себя, в свой внутренний мир. Но сегодня до нее доносилось и бормотанье инструктора-девушки, и громыхание чаши. А картинки никакой не было. Только мысли в хаосе мчались.