телу. – За очень прочные узелки, Рита. – Он не отпускал ее руки. – Я очень благодарен, что ты выбрала меня в ущерб работе, и постараюсь не разочаровать тебя.

– А где ты остановился, кстати?

– В «Метрополе», в пентхаусе, фирма платит. А какой у меня вид с лоджии! Кажется, всю Волгу видно. Все ваше Заволжье. Красотища.

– Покажешь?

Голова и впрямь шла кругом, так она волновалась. Сама предложила: быстро, безоглядно, наверняка.

– Конечно, милая девочка, – все понимая и уже загораясь, ответил он. – И шампанское закажем, самое дорогое, обязательно с икоркой черной или красной, на твой вкус. Фирма платит.

Они ехали к нему в гостиницу. Рита молчала, глядя в окошко на знакомые улицы. Все уже было сказано. Увертюра отзвучала. Она думала об Андрее Батюшкове, который сейчас бороздил моря и океаны, служил родине. А родина так и не отпустила его в отпуск с засекреченной подводной лодки, даже ради возможной женитьбы. И просьбы родителей не помогли. А она, Рита, ждала, честно ждала. Прошло уже больше года. Думала о своем парне, когда ласкала себя в ванне, под шум воды и музыку, или в постели, стараясь быть тихой, только закусив подушку в последние секунды. Она была честной. Ей стоило великого труда уклоняться от предложений, хотя они щедро сыпались на нее, где бы она ни появилась, оставаться верной любимому человеку, который сам на краю земли сходил по ней с ума и непрестанно писал. Какие же трогательные письма пишут солдаты в свободные минуты, сами о том не догадываясь! Письма с темной стороны луны. Иногда из ада, куда их швырнула рука беспощадного государства. И, читая эти строки, почти всегда сквозь слезы, она повторяла: «Дождусь, Андрюша, дождусь…» Увы, не дождалась…

– Вот и мой зеркальный небоскреб на холме, – сказал Гарик.

Скоро он припарковался на стоянке. Холл, лифт, номер люкс в пентхаусе. Рита сбросила туфли, оставила в прихожей курточку и двинулась по апартаментам. Она шла осторожно, словно кошка, которая оказалась в новой квартире, где нужно заглянуть в каждый уголок, все обнюхать и все рассмотреть. Обнаружила широченную лоджию, вышла на нее. И впрямь, все Заволжье открывалось перед ней как на ладони, залитое солнцем, с коврами полей и лесов, притоками Волги и озерами.

Гарик подошел сзади и обнял ее, прижал к себе. От этой близости она тотчас поплыла. Рита откинула голову ему на плечо. Потом они целовались долго и жадно. Ей было ясно – из этой хватки уже не вырвешься, она в его власти. Но была счастлива и готова подчиниться, выполнить любую прихоть. Он забрался руками под ее джемпер. Прелюдия была сыграна, теперь только двигаться дальше.

– Я в душ, хорошо? – спросила Рита.

– Не надо, – снимая рубашку, хрипловато ответил Гарик. – Хочу чувствовать твой запах.

– Кожа немного соленая – весь день ходила по городу, – объяснила она.

– Вот и отлично. – Он целовал ее в шею. – Запах твоего тела – это наркотик, милая…

Гарик взял ее за руку и повел в спальню. Ее поразили огромная постель и две гигантские вазы по краям. И еще – зеркало в человеческий рост. Она почему-то стеснялась его. Там, в этом зеркале, происходило что-то удивительное: она поднимала руки и кто-то, едва знакомый, стоявший за спиной, брал у талии ее легкий джемпер и тащил его вверх – ее обволакивал запах духов, по лицу рассыпались волосы. Он расстегнул молнию на ее юбке, она стащила ее с бедер. Целуя в лопатки и ниже, стринги он стянул с нее сам. Она оказалась раздетой – случилось это притягательное и одновременно пугающее: словно в зеркале она оказалась открытой всему миру, и смотреть на нее было доступно каждому. Ей нечего стесняться – ни одной линии в своем теле, ни одной черточки в лице. Все было таким, о чем может мечтать любая женщина. Просто непонятно почему, она боялась встречаться взглядом со своим отражением.

Какое счастье, что люди не знают, чем занимаются любимые, когда их нет рядом. Если бы Андрей Батюшков сейчас увидел ее, плавая по своим далеким морям-океанам, то бросился бы от горя в пучину и обратился бы рыбой или осьминогом, только чтобы не испытывать этого – разочарования, горя, боли, обиды…

– Как же ты хороша, – держа ее за плечи, горячо сказал Гарик. – Воистину – принцесса, слова из песни не выкинешь.

Он легко разделся сам, оказавшись похожим на античного героя. Рита отвернулась от зеркала – хватит. Все уже решено – и обвила руками его шею. Она решила быть отчаянно смелой, коли вызвалась сама, потому и руки ее были смелыми, и глаза, и тело, которым она прижималась к нему. Гарик подсек ее под коленями, подхватил и понес на кровать…

Лицо Риты было в поту, когда она лежала на спине и утомленно смотрела на огромную почти дворцовую люстру.

– Ты – животное, Гарик, – обернувшись к нему, сказала она. – Знаешь об этом?

Ее глаза осоловели от удовольствия.

– Знаю, – усмехнулся тот. – Рррр!

Она должна была спросить:

– И ты заранее знал, что все этим закончится? Я не откажу тебе? Брошусь к тебе в постель?

– Разумеется, знал.

– Самоуверенный наглец.

– Ты этого хотела сама – я прочел это по твоим глазам. Наука простая на самом деле.

– Тебе никогда не отказывают?

– Во-первых, я не чокнутый Дон Жуан и не пристаю к замужним женщинам с целью соблазнить их. Изломать их душу, подчинить себе. Наставить кому-то рога. Да боже упаси! Можешь смеяться, но я чту семейные узы.

Рита прыснула.

– Ага, так я и поверила.

– Это правда. – Он с упоением выдохнул: – Я, скорее, Казанова с определенными моральными принципами.

– Ого!

– Да. А во-вторых, – он протянул руку и коснулся указательным пальцем ее носа, – заметь, мне нравятся молоденькие девочки вроде тебя, от которых еще вчера молоком пахло. А теперь пахнет, как от райской цветочной поляны. Ваша нежная кожа, блестящие глаза. Твои блестящие карие глаза, – уточнил он. – Горящие агаты. Нравится отчаянная юношеская смелость. Желание набраться любовного опыта, броситься в водоворот любви, как в омут с головой. Скажи честно, ты же бросилась, как в омут?

– Еще как бросилась, – подтвердила Рита.

– Ну вот. Теперь тебе ясна моя концепция отношений?

– Ясна. Вроде как, – добавила она.

Он нахмурился:

– И потом, что значит «этим все закончится»? У нас все только еще начинается. Мы в преддверии райских кущ. Я возьму тебя за руку и поведу в эту чащу, где не будет никого: только мы с тобой.

Рита положила руку на его упругий живот, нежно выпустила коготки:

– Хочешь свести меня