образ любимой, земной женщины Беатриче. Она – его личная частица возвышенного, святого. Допустимо предположить, что и у Жана де Мена роза тоже ассоциировалась с земными женщинами, но образы эти еще были обобщенными, неконкретными. В средневековой литературе делались попытки воспеть земную женщину, но речь шла в основном о какой-нибудь даме, покровительствующей бедным монахам, поэтам или летописцам. В данном же случае речь идет о личной истории любви и о крайне возвышенном чувстве. У Данте эротическая и даже несколько деструктивная коннотация женщины Жана де Мена61 замещена активным движением. Здесь женщина помогает творцу, а у Жана – скорее является помехой всему конструктивному.

Из «Романа о Розе» гипотетически Данте мог также взять идею хронотопного движения по розовой чашечке в центр розы или к розе по хронотопу-лабиринту или запутанной дороге. В «Романе о Розе» прослеживается четкое движение по уменьшающимся или сужающимся кольцам хронотопов. Мы видим как минимум десять: реальный мир, сон, сад, лабиринт с препятствиями, храм, алтарь, куст, чаша розы, лепестки с центром и пробуждение (снова реальный мир). У Данте есть три больших хронотопа: Ад, Чистилище и Рай, внутри каждого – малые хронотопы. В Раю Данте проходит десять кругов, приближаясь к «небесной розе». Саму «небесную розу» он мог ассоциировать с уже упомянутыми французскими розами на готических соборах62, в центре которых изображали Деву Марию с младенцем, Иисуса Христа, Бога, Бога и Христа, держащих венок над Богородицей.

Христос и торжествующие ангелы.

Центральная часть витража, Северная роза в Соборе в Сансе (1141)

На связь структуры «Божественной комедии», образа Небесной розы с символикой готической или романской церкви, на наш взгляд, могут указывать следующие факторы: Ад может ассоциироваться с нижней церковью (темной церковью, символизирующей катакомбы первых христиан), ведь в нижней церкви и на полу уровня алтарной части находятся плиты с захоронениями знаменитых деятелей церкви, миссионеров, богатых вельмож и т. д.; средний уровень – Чистилище, то место, где христиане отмаливают грехи; верх – то есть витражные окна, розы, окулус – говорят о восхождении к Небесной розе, в Рай.

Данте и Беатриче перед Небесной Розой со Святой Троицей и орденами ангелов.

Фрагмент миниатюры (ок. 1450)

Итак, в «Божественной комедии» Данте проходит все круги Ада, Чистилище и все сферы Рая. Затем он проникает в самую суть, видит раскрытую чашечку розы, символизирующую Бога, небо, Эмпирей (Десятое небо), космос. В этой чаше он видит святых Ветхого и Нового Заветов:

…И ниже, от седьмого круга к нам,Еврейки занимают цепь сидений,Расчесывая розу пополам.Согласно с тем, как вера поколенийВзирала ко Христу, они – как вал,Разъемлющий священные ступени.Там, где цветок созрел и распласталВсе листья, восседает сонм, которыйПришествия Христова ожидал…63

Рай (фрагм.). Пер. М. Лозинского

Он видит также Беатриче и Деву Марию, а дальше, за всем этим он способен разглядеть самое мощное свечение, именуемое Богом. Излучение сопоставляется Данте с «белой розой с желтой сердцевиной». Возможно, подразумевается древнейший вид Rose Alba, либо Rosa Candida; именно так обозначает ее Данте, это один из синонимов древнего сорта Rosa Alba Semi-plena64, еще один синоним – роза «пречистая дева» или «девственница» – Rose vierge.

…В желть вечной розы, чей цветок раскрыт<…>Как белой розой, чей венец раскрылся,Являлась мне святая рать высот…

Пер. М. Л. Лозинского

Данте называет это невероятное свечение «любовью, что движет солнце и другие светила». Любовь – колоссальная созидающая энергия, не имеющая в данном случае прямого отношения к земной любви.

В образе «мистической розы» всегда присутствовал иносказательный смысл. Она всегда не только роза. И наоборот, если ее назвать иным именем, она не теряет своих основных мистических свойств. У Данте она «роза без шипов», ибо она – «небесная роза», по сути – иллюзия, видение, а не роза материальная. Подобные подтексты или иносказания встречаются в Ренессансе в творчестве Уильяма Шекспира, а также в поэзии французского поэта Пьера де Ронсара.

Шекспир пишет о том, что «нет розы без шипов» («Roses have thorns» буквально «розы имеют шипы») в 35-м сонете. Суть его высказывания в том, что все мы грешные на земле:

…Ты не грусти, сознав свою вину.Нет розы без шипов…65

Пер. С. Маршака

Многозначный образ розы, подразумевающей Святой Дух, Христа, Бога, Церковь, а также розы, которая угадывается и под «другим именем», то есть розы из «Песни песней», которая розой вовсе не является, прочитывается в знаменитом высказывании Джульетты:

…Что значит имя? Роза пахнет розой,Хоть розой назови ее, хоть нет.Ромео под любым названьем был быТем верхом совершенств, какой он есть…66

Ромео и Джульетта (фрагм.). Пер. Б. Пастернака

Любовь – одно из вечных чувств. У Шекспира мотив земной любви соединяется с любовью мистической, надземной, через образ смерти влюбленных, которые обретут друг друга в лучших мирах.

Похожий смысл образа розы обнаруживается в 54-м сонете Шекспира. Роза выделяется поэтом как цветок цветов, чей аромат – единственно благотворный; и когда прекрасный юноша, подобный розе, умрет, память о нем обратится в истину поэзии (или в стихи):

… А у душистых роз иной конец:Их душу перельют в благоуханье.Когда погаснет блеск очей твоих,Вся прелесть правды перельется в стих!67

Пер. С. Маршака

Та же соединенность земной красоты и мыслей о любви к красоте земной женщины с красотой вечной, мистической, загробной встречается в поэзии Пьера де Ронсара, в том числе в сонете «Как роза ранняя, цветок душистый мая…», вошедшем в цикл о Марии. Данное произведение написано под явным влиянием мифа о Хлорис и мертвой девушке, которую богиня превращает в розу. Юная красавица умерла, поэт сопоставляет ее с увядшей на кусте розой, но он ожидает метаморфозы. Девушка снова оживет, перевоплотившись в цветок.

Как роза ранняя, цветок душистый мая,В расцвете юности и нежной красоты,<…>Благоуханием поит она сады,Но солнце жжет ее, но дождь сечет листы,И клонится она, и гибнет, увядая, —Так ты, красавица, ты, юная, цвела,Ты небом и землей прославлена была,Но пресекла твой путь ревнивой Парки68 злоба.И я в тоске, в слезах на смертный одр принесВ кувшине – молока, в корзинке – свежих роз,Чтоб розою живой ты расцвела из гроба69.

Пер. В. В. Девика

Цикл, посвященный Марии, простой деревенской девушке из Бургейля, отличается реалистическими деталями, бытописанием70. И сам ее образ более «земной», чем фигуры Кассандры или Елены в других произведениях Ронсара. И в самом стихотворении, оплакивая смерть Марии, он вставляет немало конкретных, несколько приземленных деталей: «кувшин молока», «корзинка со срезанными розами». Но тем не менее, через описание куста роз, ожидания посмертного перевоплощения девушки в цветок, Ронсар словно приподнимает ее простой образ над всем земным, обожествляет ее, делает более мистической, таинственной, чем она, возможно, казалась при жизни. Она дарила поэту вдохновение. А это процесс волшебства. Благодаря ему рождается поэзия. Красота, любовь – это