– Ладно, но ты хорошенько подумай. Отказываться от каникул в Москве – верх идиотства, – говорит Рита и вешает трубку.

Где-то в глубине души я и сама это понимаю. Мне самой отчаянно хочется посмотреть на столицу. Когда-то я всерьез собиралась там учиться, но перед самыми экзаменами узнала, что беременна. И не поехала. И никогда не жалела, что выбрала семью, а не учиться и строить карьеру.

– Мама, ты идешь? – не унимается Мишка. – Я уже один комок скатал. Снег липкий и мягкий.

– Иду.

На улице было свежо и морозно. Солнце отражалось на белой снежной глади и слепило глаза. У меня тут же потекли слезы и сопли, но, вдохнув прохладный воздух полной грудью, я пошла орудовать лопатой.

Жизнь зимой в деревне очень тесно связана с физическим трудом. Но мне это нравилось. Усталость тела хорошо компенсировал отдохнувший мозг. Ни о чем можно не думать, знай копай или там дрова носи. Бытовой работы хватает. А сейчас мне требовалась физическая работа, чтобы хорошенько подумать и принять правильное решение.

День пролетел незаметно. Я так и не перезвонила по московскому номеру, не знала, что сказать.

Вечером мы включили фильм. Сытые, усталые и довольные, мы смеялись над нехитрыми шутками. В этом фильме зло будет повержено добром, а главный герой обязательно обретет любовь. Мне очень хотелось, чтобы и в моей жизни было так.

В десять часов я уложила Мишу спать, а сама засела на кухне с чашкой чая. Но чай не лез. Тогда я нашла в дальнем углу шкафчика рижский бальзам, которым Рита лечила мигрень, и плеснула приличную дозу прямо в кружку. Я изучила все, что было в интернете, про Елку желаний. Пересмотрела все репортажи про детей, чьи желания сбылись. Я раз за разом перечитывала сначала смс неизвестного мне Стаса, а потом письмо Миши. Так и не решив, что делать, я написала:

«Спасибо за ваше щедрое предложение. Но я вынуждена отказаться. Ехать в Москву – большой риск подхватить инфекцию»

Написала, зажмурилась, отправила.

В углу на потолке над моей кроватью живет паук. Я давно его приметил и теперь наблюдаю, как он выползает из щели и идет на охоту. Я читал, что домашние пауки могут питаться своими сородичами, если совсем нечего есть. Мне было интересно, вот если нет мух и комаров, что они едят? И, оказывается, плодовые мошки им тоже нравятся. С тех пор я иногда прячу огрызок яблока под кровать. А что, паук же тоже в каком-то роде наше домашнее животное.

За окном еще не до конца рассвело, но мне совершенно не хочется спать. Я тихо вылезаю из-под одеяла и иду в туалет. Сегодня маме на работу, пусть поспит подольше. На обратном пути я беру со стола пряник и залезаю обратно в кровать. Можно поиграть в компьютерную игру, пока мама спит. Так она расстраивается, если видит меня с планшетом. Когда мама дома, я стараюсь в него не играть.

Заигравшись, я не замечаю, как мама проснулась. Слышу звук закипающего чайника и заканчиваю играть.

– Мам, ты проснулась? – кричу я ей.

– Ага. Что хочешь на завтрак?

– А вчерашней пиццы не осталось?

– Нет. Ее съел ночной жрун, – отвечает мама и смеется.

Я люблю, когда мама смеется. Когда мы дурачимся и проводим время вместе. Но сейчас мама много работает, я все понимаю, но все равно скучаю. У взрослых сложная жизнь, и я помогаю маме, как могу. Я уже сам научился затапливать печь, могу приготовить завтрак и не боюсь оставаться один. По выходным я помогаю маме убираться.

– Тогда я буду хлопья.

– Договорились. Чисти зубы, я подогрею молоко.

– Я не хочу с молоком, я буду так.

– Как скажешь.

Мама сидит с кружкой кофе на стуле, подобрав ноги под себя. Я подхожу и утыкаюсь головой ей в живот. Мама обнимает меня и гладит по голове.

– Доброе утро, малыш.

– Я не малыш.

– Для меня ты всегда будешь маленьким. Даже когда тебе будет сорок лет.

Мама кормит меня завтраком, а потом кладет на стол три белые таблетки.

После завтрака я помогаю маме убираться. Она моет полы, а я протираю пыль с книжной полки. Кроме книг, тут, за стеклом, стоят фотографии. Наши старые фотографии.

Я беру ту, на которой я с мамой и папой на море, и долго на нее смотрю. Мне нравится вспоминать, как было раньше.

– Мам, а когда папа приедет?

– Не знаю.

– Но он вернется?

– Не знаю, сынок. Но он очень тебя любит, ты же знаешь.

Мама откладывает тряпку и подходит ко мне.

– Вот бы еще когда-нибудь на море всем вместе съездить. Там было классно.

– Тебе здесь четыре года, неужели ты помнишь? – мама забирает фотографию у меня из рук и ставит на место.

– Помню море, голубое и соленое. Помню, папа покупал мне мороженое.

Мне стало грустно, я скучаю по папе и по тем временам, когда мы все жили вместе.

– А знаешь что! А давай бросим убираться и поедем в магазин за мороженным, – слышу я мамин голос.

– За мороженым? Конечно, давай!

Мама скидывает резиновые перчатки на пол, натягивает спортивные штаны поверх пижамы и говорит:

– И знаешь что, к старым воспоминаниям надо добавлять новые! Дед Мороз получил твое письмо, и мы едем на новогодние каникулы в Москву. Как ты и мечтал. Будет тебе и Кремль, и Красная площадь. И миллион новых фотографий.

– Не может быть! Ура-а-а! Что, правда едем?

– А как же. Новый год – время чудес, так Рита говорит?

– Чудеса случаются с теми, кто в них верит! Я верю. Мама, но ты же не веришь в чудеса?

– С этой самой минуты верю! И первое чудо на сегодня – это мороженое!

– А мне можно?

– Что можно?

– Ехать в Москву? Там же много людей и вирусов.

– Тебе не просто можно, а нужно. Я вот только сейчас поняла, как сильно тебе это нужно. Мы сделаем все, чтобы не заболеть и как следует отдохнуть.

– А тебя с работы отпустят?

– Кто ж меня не отпустит? Я ради тебя на все голова.

Мама шмыгнула носом и, отвернувшись к стене, застегнула куртку.

– Одевайся и выходи, я пока машину прогрею. И Деду Морозу ответ напишу.

А потом мне обдало лицо прохладным воздухом из коридора.

– Анфиса, ты слышала? Мы едем в Москву.

«Спасибо за ваше щедрое предложение. Но я вынуждена отказаться. Ехать в Москву – большой риск подхватить инфекцию», – прочитал я на экране телефона.

Какую инфекцию? Ракой риск?