– А кто рядом с ним? – поинтересовался Майрон.

– Дайана Хоффман, – пояснил Баки. – Его кэдди.

Майрон знал, что женщины-кэдди часто встречаются на профессиональных турнирах. Некоторые игроки даже нанимают своих жен. Получается неплохая экономия.

– Она в курсе того, что происходит?

– Да. Дайана находилась здесь, когда Джеку позвонили. Они близкие друзья.

– Вы уже сказали Линде?

Баки кивнул:

– Я ей сразу сообщил. Вы не против, если я вас покину? Хочу вернуться в дом и посмотреть, как там дочь.

– Хорошо.

– Как мне с вами связаться, если что-нибудь произойдет?

– Позвоните на мобильник.

Баки тяжело вздохнул.

– В «Мэрионе» запрещены звонки на сотовые телефоны.

Табу…

– Я тут новичок, – возразил Майрон. – Просто позвоните.

Болитар направился к спортсменам. Дайана Хоффман стояла, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и внимательно смотрела на согнутую спину Колдрена. Во рту у нее почти вертикально торчала сигарета. Она даже не повернула голову в сторону Майрона. Джек Колдрен изогнулся и распрямился, как сжатая пружина. Мяч полетел к дальним холмам.

Колдрен обернулся, взглянул на Майрона, сухо улыбнулся и кивнул.

– Вы Майрон Болитар?

– Да.

Гольфист пожал ему руку. Дайана Хоффман хмуро следила за движениями игрока, словно проверяя, насколько безупречна техника его рукопожатия.

– Спасибо, что согласились нам помочь, – произнес Джек.

Теперь, когда они стояли лицом к лицу в нескольких футах друг от друга, Майрон увидел, как измучен этот человек. Блеск и уверенность успешного игрока уступили место болезненной бледности. В глазах застыло удивленное непонимание, как у человека, которому неожиданно заехали кулаком под дых.

– Вы недавно пытались вернуться в спорт, – заметил Колдрен. – С «Нью-Джерси».

Майрон кивнул.

– Я видел вас в новостях. После такого перерыва это трудный шаг.

Тянет время. Не знает, как начать. Майрон решил ему помочь.

– Расскажите мне о звонке.

Взгляд Джека скользнул по лужайке.

– Вы уверены, что это безопасно? – тихо проговорил он. – Тот парень сказал – никакой полиции. Мы должны вести себя как обычно.

– Я всего лишь агент в поисках клиентов, – возразил Болитар. – Общаться со мной – обычное дело.

Колдрен секунду подумал и кивнул. Он так и не представил Майрону Дайану Хоффман. Женщина, похоже, не возражала. Она стояла в десяти футах от них, неподвижная, как камень, прищурившись, обветренное лицо сдержанно и хмуро. Пепел на ее сигарете стал таким длинным, что почти бросал вызов силе тяготения. Дайана была в кепке и специальном костюме кэдди, смахивавшем на робу дорожного рабочего.

– Ко мне подошел президент клуба и шепнул, что мой сын просит меня срочно подойти к телефону. Я вернулся в раздевалку и взял трубку.

Внезапно он заморгал. Дыхание стало тяжелым. Джек был в желтой тенниске в обтяжку, и при каждом вдохе было видно, как его грудь вздымается под тонким хлопком. Майрон ждал.

– Это был Чэд, – наконец выдавил Джек. – Он только успел сказать «папа», и кто-то вырвал у него трубку. Потом я услышал низкий мужской голос.

– Голос очень низкий?

– Да.

– Вам он не показался немного странным? Может, неестественным?

– Теперь, когда вы об этом упомянули, – пожалуй, да.

Электронный преобразователь, решил Майрон. С помощью подобных штучек можно заставить Барри Уайта говорить голосом четырехлетней девочки. И наоборот. Достать их нетрудно. В любом магазине электроники. Значит, слова Линды и Джека про «мужской голос» ничего не стоили. Похититель с таким же успехом мог быть женщиной.

– Что он вам сказал?

– Что мой сын у него. И если я позвоню в полицию или куда-нибудь еще, Чэду придется плохо. Он утверждал, что за мной постоянно следят.

Колдрен оглянулся по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного, только Грег Норман улыбнулся им издалека и поднял большой палец: «Хороший день, приятель».

– Что еще? – уточнил Майрон.

– Он объяснил, что желает денег.

– Сколько?

– Много. Пока не знает точно, сколько именно, но хочет, чтобы я был наготове. А потом он перезвонит.

Майрон скорчил гримасу:

– Он не назвал вам сумму?

– Нет. Сказал только, что много.

– И вы должны быть готовы?

– Да.

Бессмыслица. Похититель, не знающий, сколько намерен получить?

– Можно говорить начистоту, Джек?

Колдрен выпрямился и одернул тенниску. У него была почти мальчишески обезоруживающая внешность. Широкое и приятное лицо, слишком мягкое, чтобы таить в себе какую-то угрозу.

– Не надо меня щадить, – пробормотал он. – Выкладывайте правду.

– Это может оказаться мистификацией?

Джек быстро взглянул на Дайану Хоффман. Она шевельнулась. Джек повернулся к Майрону:

– Что вы имеете в виду?

– За этим может стоять Чэд?

Длинные пряди его волос упали на глаза. Джек откинул их. На лице появилось какое-то новое выражение. Раздумье? В отличие от Линды Колдрен эта мысль не заставила его взвиться на дыбы. Он отнесся к ней всерьез, вероятно, потому, что она давала ему надежду на безопасность сына.

– Было два голоса, – буркнул он. – Там, по телефону.

– Существуют преобразователи речи. – Майрон объяснил, что это такое.

Лицо Колдрена сморщилось.

– Не знаю…

– Вы полагаете, Чэд здесь замешан?

– Нет, – ответил Джек. – Но разве можно ожидать подобного от собственного ребенка? Я просто пытаюсь быть беспристрастным, насколько это вообще возможно. Думаю ли я, что мой сын способен на такое? Нет, разумеется. Но я знаю, что есть много родителей, которые ошибаются насчет своих детей.

Верно, подумал Майрон.

– Чэд когда-нибудь сбегал из дома?

– Нет.

– В семье возникали какие-нибудь проблемы, которые могли толкнуть его на данный шаг?

– Разыграть собственное похищение?

– Ну, я не говорю, что это должно быть что-то очень серьезное. Например, вы или Линда просто вывели его из себя.

– Вряд ли. – Голос Джека прозвучал отчужденно. – Не могу припомнить.

Он поднял голову. Солнце уже висело низко и не так сильно било в глаза, но Колдрен все равно щурился, приложив ко лбу ладонь вместо козырька. Этот жест напомнил Майрону фотографию Чэда в доме.