Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А кто рядом с ним? – поинтересовался Майрон.
– Дайана Хоффман, – пояснил Баки. – Его кэдди.
Майрон знал, что женщины-кэдди часто встречаются на профессиональных турнирах. Некоторые игроки даже нанимают своих жен. Получается неплохая экономия.
– Она в курсе того, что происходит?
– Да. Дайана находилась здесь, когда Джеку позвонили. Они близкие друзья.
– Вы уже сказали Линде?
Баки кивнул:
– Я ей сразу сообщил. Вы не против, если я вас покину? Хочу вернуться в дом и посмотреть, как там дочь.
– Хорошо.
– Как мне с вами связаться, если что-нибудь произойдет?
– Позвоните на мобильник.
Баки тяжело вздохнул.
– В «Мэрионе» запрещены звонки на сотовые телефоны.
Табу…
– Я тут новичок, – возразил Майрон. – Просто позвоните.
Болитар направился к спортсменам. Дайана Хоффман стояла, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и внимательно смотрела на согнутую спину Колдрена. Во рту у нее почти вертикально торчала сигарета. Она даже не повернула голову в сторону Майрона. Джек Колдрен изогнулся и распрямился, как сжатая пружина. Мяч полетел к дальним холмам.
Колдрен обернулся, взглянул на Майрона, сухо улыбнулся и кивнул.
– Вы Майрон Болитар?
– Да.
Гольфист пожал ему руку. Дайана Хоффман хмуро следила за движениями игрока, словно проверяя, насколько безупречна техника его рукопожатия.
– Спасибо, что согласились нам помочь, – произнес Джек.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу в нескольких футах друг от друга, Майрон увидел, как измучен этот человек. Блеск и уверенность успешного игрока уступили место болезненной бледности. В глазах застыло удивленное непонимание, как у человека, которому неожиданно заехали кулаком под дых.
– Вы недавно пытались вернуться в спорт, – заметил Колдрен. – С «Нью-Джерси».
Майрон кивнул.
– Я видел вас в новостях. После такого перерыва это трудный шаг.
Тянет время. Не знает, как начать. Майрон решил ему помочь.
– Расскажите мне о звонке.
Взгляд Джека скользнул по лужайке.
– Вы уверены, что это безопасно? – тихо проговорил он. – Тот парень сказал – никакой полиции. Мы должны вести себя как обычно.
– Я всего лишь агент в поисках клиентов, – возразил Болитар. – Общаться со мной – обычное дело.
Колдрен секунду подумал и кивнул. Он так и не представил Майрону Дайану Хоффман. Женщина, похоже, не возражала. Она стояла в десяти футах от них, неподвижная, как камень, прищурившись, обветренное лицо сдержанно и хмуро. Пепел на ее сигарете стал таким длинным, что почти бросал вызов силе тяготения. Дайана была в кепке и специальном костюме кэдди, смахивавшем на робу дорожного рабочего.
– Ко мне подошел президент клуба и шепнул, что мой сын просит меня срочно подойти к телефону. Я вернулся в раздевалку и взял трубку.
Внезапно он заморгал. Дыхание стало тяжелым. Джек был в желтой тенниске в обтяжку, и при каждом вдохе было видно, как его грудь вздымается под тонким хлопком. Майрон ждал.
– Это был Чэд, – наконец выдавил Джек. – Он только успел сказать «папа», и кто-то вырвал у него трубку. Потом я услышал низкий мужской голос.
– Голос очень низкий?
– Да.
– Вам он не показался немного странным? Может, неестественным?
– Теперь, когда вы об этом упомянули, – пожалуй, да.
Электронный преобразователь, решил Майрон. С помощью подобных штучек можно заставить Барри Уайта говорить голосом четырехлетней девочки. И наоборот. Достать их нетрудно. В любом магазине электроники. Значит, слова Линды и Джека про «мужской голос» ничего не стоили. Похититель с таким же успехом мог быть женщиной.
– Что он вам сказал?
– Что мой сын у него. И если я позвоню в полицию или куда-нибудь еще, Чэду придется плохо. Он утверждал, что за мной постоянно следят.
Колдрен оглянулся по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного, только Грег Норман улыбнулся им издалека и поднял большой палец: «Хороший день, приятель».
– Что еще? – уточнил Майрон.
– Он объяснил, что желает денег.
– Сколько?
– Много. Пока не знает точно, сколько именно, но хочет, чтобы я был наготове. А потом он перезвонит.
Майрон скорчил гримасу:
– Он не назвал вам сумму?
– Нет. Сказал только, что много.
– И вы должны быть готовы?
– Да.
Бессмыслица. Похититель, не знающий, сколько намерен получить?
– Можно говорить начистоту, Джек?
Колдрен выпрямился и одернул тенниску. У него была почти мальчишески обезоруживающая внешность. Широкое и приятное лицо, слишком мягкое, чтобы таить в себе какую-то угрозу.
– Не надо меня щадить, – пробормотал он. – Выкладывайте правду.
– Это может оказаться мистификацией?
Джек быстро взглянул на Дайану Хоффман. Она шевельнулась. Джек повернулся к Майрону:
– Что вы имеете в виду?
– За этим может стоять Чэд?
Длинные пряди его волос упали на глаза. Джек откинул их. На лице появилось какое-то новое выражение. Раздумье? В отличие от Линды Колдрен эта мысль не заставила его взвиться на дыбы. Он отнесся к ней всерьез, вероятно, потому, что она давала ему надежду на безопасность сына.
– Было два голоса, – буркнул он. – Там, по телефону.
– Существуют преобразователи речи. – Майрон объяснил, что это такое.
Лицо Колдрена сморщилось.
– Не знаю…
– Вы полагаете, Чэд здесь замешан?
– Нет, – ответил Джек. – Но разве можно ожидать подобного от собственного ребенка? Я просто пытаюсь быть беспристрастным, насколько это вообще возможно. Думаю ли я, что мой сын способен на такое? Нет, разумеется. Но я знаю, что есть много родителей, которые ошибаются насчет своих детей.
Верно, подумал Майрон.
– Чэд когда-нибудь сбегал из дома?
– Нет.
– В семье возникали какие-нибудь проблемы, которые могли толкнуть его на данный шаг?
– Разыграть собственное похищение?
– Ну, я не говорю, что это должно быть что-то очень серьезное. Например, вы или Линда просто вывели его из себя.
– Вряд ли. – Голос Джека прозвучал отчужденно. – Не могу припомнить.
Он поднял голову. Солнце уже висело низко и не так сильно било в глаза, но Колдрен все равно щурился, приложив ко лбу ладонь вместо козырька. Этот жест напомнил Майрону фотографию Чэда в доме.