Разве что московские пробки не слишком подходят для спортивного авто, да еще климат не способствует тому, чтобы ездить с открытым верхом.

Примерно через минуту открылась дверца; Мокрушин все-таки решил поухаживать за дамой, подал ей руку. Виктория Сергеевна приняла этот его жест. Когда она выбралась из родстера, прихватив с собой сумочку, на ее чувственных, красиво вырезанных и чуточку подведенных ланкомовской помадой губах появилась протокольная улыбка.

– Прошу прощения, важный звонок, пришлось ответить. – Она включила брелком сигнализацию, а сам брелок с кард-ключом опустила в сумочку, которую тут же повесила на плечо. – Здравствуйте, Владимир Алексеевич! Антон, рада вас видеть!

«Докторша» – так Мокрушин называл про себя эту женщину – была одета в длинный, отливающий серебром плащ; на ногах у нее короткие полусапожки того же цвета, что и родстер. Голова повязана косынкой; глаза скрывают очки с затемненными стеклами. Когда она выбиралась из салона «мерса», на мгновение мелькнула круглая коленка, облитая тончайшим, телесного цвета шелком колготок… Определенно, она наделена вкусом, умеет нравиться, умеет производить впечатление. И дело свое «докторша» знает туго: потрясающе умна и талантлива – в своей сфере. Но человеческого тепла в этой женщине, как ему представлялось после их месячного знакомства и практически ежедневных встреч-сеансов, не больше, чем в куске мрамора.

Мокрушин, смешавшись, что крайне редко случалось с ним в ходе общения с противоположным полом, протянул «докторше» букет нежных, только что распустивших свои ярко-синие бутоны, ирисов.

– Вот… это вам, Виктория Сергеевна.

– Забыли, о чем мы договаривались? Ладно уж… – она взяла ирисы. – Сегодня особенный день. Красивые цветы. Спасибо.

Антон, деликатно кашлянув в кулак, сказал:

– Ну, мне пора ехать. Виктория Сергеевна, вас, наверное, проинформировали, что мое дежурство заканчивается. Поэтому, если вы не возражаете…

– Не возражаю, – сказала женщина. – Вы можете отправляться по своим делам. Ах да. – Она протянула руку в перчатке из тончайшей лайки. – Наверное, мы более с вами не увидимся. Благодарю за сотрудничество, Антон. И желаю вам всего доброго.

«Прикрепленный» осторожно пожал женскую ручку. Кивком попрощался с Мокрушиным. После чего круто развернулся на каблуках и не оглядываясь зашагал к припаркованному на выезде из двора служебному транспорту (джип «Mitsubishi Outlander», числится на балансе одного из автотранспортных ГУПов, обслуживающих Минобороны РФ).

– Хорошо выглядите, Владимир Алексеевич, – сказала «докторша». – Давайте-ка немного пройдемся! А затем, как было запланировано, наведаемся в одно заведение. Заодно и пообедаем. Не возражаете?

– С вами – хоть на край света! Кстати, вы кое-что украли у меня.

Виктория Сергеевна, чего никогда не делала прежде, взяла Мокрушина под руку. Направление и скорость движения тоже диктовала она. Говоря языком летунов, в их паре ВС была «ведущим», а он – «ведомым».

– Украла? Что именно? Вы намекаете на пропажу части ваших воспоминаний?

– Это-то как раз меня менее всего беспокоит. Даже радует. А украли вы у меня… несколько припасенных слов. Это я хотел сказать, что вы «хорошо выглядите». И это я собирался пригласить вас сходить куда-нибудь пообедать.

Они обогнули угол дома № 52 и неспешно пошли вдоль него же, но уже с фронтальной стороны, глядящей на Ленинградский проспект.

– Спасибо, я оценила ваш комплимент, – сказала «докторша». – В остальном не будем отходить от установленных нами для взаимного общения правил. Хотя у нас сегодня с вами последнее «свидание», это ничего не меняет.

Прежде чем Мокрушин успел хоть что-то сказать, она вдруг остановилась напротив рекламной вывески расположенного все в том же 52-м доме по Ленинградскому проспекту салона «Мебель Сити-4».

– Владимир Алексеевич, извините, что вторгаюсь в вашу личную жизнь… Но не могу не спросить. Вам не надоел ваш неустроенный быт? У вас ведь прекрасная квартира! Почему бы вам не обставить ее как следует? Жилье без мебели – это все равно, что очаг без огня.

– Знаете ли, как-то руки все не доходят, – на губах Мокрушина появилась кривая усмешка. – Да и дело это не простое: выбрать подходящий гарнитур и заказать нужную обивку для диванов. Тут нужен особый… женский склад ума! Вот что, Виктория Сергеевна. У вас, как я уже успел убедиться, побывав в вашем офисе, превосходный вкус! Может, проконсультируете меня и по этой части? Не в службу, так сказать, а в дружбу! А зайдемте-ка в этот салон! Действительно! Деньги у меня есть… наверное! Поможете мне выбрать обстановку для квартиры – как для себя!

Он открыл дверь, ведущую в торговый пассаж, на третьем этаже которого, судя по вывеске, и находится мебельный салон. Придерживая ее, сделал приглашающий жест, чуть перебрав по части картинности. Посторонился, пропуская мимо себя – подобно швейцару – какую-то гражданку… Кажется, это была та девушка в «интересном положении», которую он видел чуть раньше во дворе. Мокрушин продолжил:

– Ну что же вы, Виктория Сергеевна?! Помогите холостяку добрым советом и женским участием! Просто покажете пальчиком: это, вот это и еще вон то!

– Потише, пожалуйста. Не надо кричать на всю улицу.

– Что? Да я почти шепотом разговариваю! И не дай вам Бог услышать… какой у меня командный голос – перепонки полопаются!

– То-то вы гудите на всю улицу, как «иерихонская труба».

– Действительно! Что ж это я… Как таежник… Как геолог!.. Прозябаю, существую почти в полевых условиях! Надо, непременно надо обзавестись обстановкой. Чтоб было, как у «людей»!

Она неожиданно рассмеялась.

– Пойдемте! – «Докторша» подошла к нему и вновь положила руку в перчатке на сгиб его локтя. – Успокойтесь, дышите глубже! Ну же… Пойдемте отсюда! – Она резко дернула его за руку, увлекая за собой. – А то люди подумают, что у нас тут семейный скандал.

Спустя примерно четверть часа они – по настоянию Виктории Сергеевны, естественно, – наведались в фиш-кафе «Сеалэнд».

Это заведение, расположенное в нескольких минутах ходьбы от мокрушинского адреса, считается одним из лучших в своей категории во всей Москве. В цветовой гамме декора самого суши-бара (а здесь имеются два зала) использованы все мыслимые оттенки голубого и синего, символизирующие несколько картинное, идеализированное представление о море. А также встречаются фрагменты, какие-то яркие вставки желтого (песок, наверное) и оранжевого (тропическое солнце, а может, апельсин) цветов. Стильное убранство, надо признать, у посетителей вызывает некий психоделический эффект погружения в атмосферу морской среды…

И кухня с шеф-поваром, выписанным из Китая, кстати, тоже поражает качеством приготовления и обилием всевозможных закусок. Но Мокрушину это заведение, пользующееся отличной репутацией среди столичной публики, очень не нравилось.

– Отвратное место, – пробомотал он, передавая парню в гардеробной куртку. – Ненавижу все эти дрянные суши и роллы! Как можно это есть?!