сознания оживает под воздействием кармы; и он, подобно изумленному ребенку, следящему за движущимися картинками, отображаемыми на экране, смотрит, не догадываясь, если только ранее не был последователем йоги, о нереальности того, что проходит перед ним.

Сначала счастливые и восхитительные видения, рожденные из импульсов и стремлений высшей, божественной природы, внушают благоговение непосвященному; затем, когда они перетекают в видения, рожденные соответствующими умственными элементами низшей, или животной, природы, они ужасают его, и он жаждет убежать от них; но увы — как объясняет текст, они неотделимы от него самого, и куда бы он ни захотел убежать, они последуют за ним.

Поскольку мысли — это вещи, их можно сажать, как семена, в разум ребенка и полностью управлять его умственным содержанием. При наличии благодатной почвы в виде желания верить, будь семена-мысли здравыми или нездоровыми, чистыми суевериями или доступной пониманию истиной, они укореняются и расцветают, делая человека тем, чем он является ментально.

Поэтому для буддиста, так же как для индуиста, мусульманина или христианина, переживания Бардо будут различаться в соответствии с представлениями его веры: мыслеформы буддиста или индуиста вызовут соответствующие видения божеств буддийского или индуистского пантеона, которые возникают в их сновидениях; у мусульманина — видения мусульманского рая, а у американского индейца — видения Земли Счастливой Охоты. И подобным же образом посмертные видения материалиста будут такими же негативными, такими же пустыми и лишенными божественного присутствия, как и любые другие, которые приходили к нему во снах во время пребывания в человеческом теле.

У каждого человека переживания после смерти, как можно понять из учения Бардо, полностью зависят от его ума. Другими словами, состояние после смерти напоминает состояние сна, а сны — это порождение разума того, кто эти сны видит. Это, например, научно объясняет, почему, если верить свидетельствам христианских святых и пророков, ярые сторонники христианства испытывают видения (в состоянии транса или сна или в состоянии после смерти) Бога Отца, восседающего на престоле в Новом Иерусалиме, и стоящего рядом с ним Сына, а также всех библейских декораций и атрибутов рая, или девы Марии, святых и архангелов, или чистилища и ада.

Данные утверждения тождественны выводам Б. Грейсона («Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни»), исследовавшего околосмертные переживания, согласно которым «некоторые люди однозначно определяли сущность, которую видели во время клинической смерти, как Бога той религии, которой следуют».

В «Бардо Тхедол» встречаются постоянные упоминания о том, что все увиденное усопшим в сфере Бардо полностью обусловлено его собственным умственным содержанием — сознанием; что нет никаких видений богов или демонов, небес или преисподних, кроме тех, что рождены галлюцинаторными кармическими мыслеформами, составляющими его личность, которая является изменчивым продуктом, порожденным жаждой существования и желанием жить и верить.

Твое собственное сознание, сияющее, пустое и неотделимое от Великого Тела Сияния, не знающее ни рождения, ни смерти, и есть Неизменный Свет — Будда Амитабха. Знания сего достаточно. Осознавать, что пустота собственного разума — есть состояние Будды, и понимать, что это твое собственное сознание, значит пребывать в состоянии божественного разума Будды.

Бардо Тхедол

Согласно философским высказываниям Ю. Келлера, отраженным в работе «Буддизм в современном российском обществе», сознание представляется как некий поток состояний, которые не различимы для обычного человека, но различимы для человека, который обладает соответствующей медитативной техникой.

Данные идеи буддизма нашли также свое непосредственное отражение и подтверждение в ряде философских учений. Так, по мнению Аристотеля, целью человеческой жизни является совершенствование рациональной души, при этом ум неизменен и не подвержен старению, так как последнее касается только тела человека. Ум имеет божественную сущность, и, более того, ум и душа есть цель, а не средство.

И. Кант провозглашал принцип автономии сознания по отношению к миру. Дихотомическое деление мира является, по И. Канту, условием деятельности сознания индивида. Активность сознания заключается в познавательной деятельности человека и в его стремлении выйти за рамки мира явлений — в сферу вещей самих по себе. Природа сознания в кантовской философии тесно связана с особенностями процесса познания. Априорность человеческих знаний выступает критерием объективности и истинности наших знаний, а сознание человека выступает единственным критерием их истинности. Сознание не только создает свой предмет познания, но и исследует его согласно своим же правилам и нормам.

По мнению П. Успенского, И. Кант установил, что все, что мы познаем чувственным путем, мы познаем во времени и пространстве, что вне времени и пространства мы ничего чувственным путем познать не можем, что время и пространство есть необходимые условия чувственного восприятия (то есть восприятия при помощи органов чувств). И главное, протяженность в пространстве и бытие во времени не есть свойства вещей, принадлежащие им, а только свойства нашего чувственного восприятия, что в действительности, вне нашего чувственного познания их, вещи существуют вне времени и пространства.

Таким образом, пространство и время, определяющие все то, что мы познаем чувственным путем, сами по себе только формы нашего восприятия, категории нашего рассудка, призма, через которую мы смотрим на мир. Пространство и время не представляют собой свойств мира, а только свойства нашего познания мира при помощи органов чувств. Следовательно, мир, пока мы не познаем его, не имеет протяжения в пространстве и бытия во времени. Эти свойства, которые мы придаем ему, задаются нашим сознанием.

И. Кант считает время такой же субъективной формой нашего восприятия, как пространство, то есть он говорит, что мы сами создаем время для удобства восприятия внешнего мира в зависимости от свойств нашего воспринимательного аппарата. Действительность непрерывна и постоянна. Но мы, для того чтобы иметь возможность воспринимать ее, должны расчленять ее на отдельные моменты, то есть представлять ее себе в виде бесконечного ряда отдельных моментов, из которых для нас всегда существует только один. Идея времени слагается из оценки сознанием прошедшего, настоящего и будущего.

Согласно позиции И. Фихте («Факты сознания»), весь окружающий мир обусловливается существованием сознания. Ставя перед собой задачу найти единственный принцип, из которого затем можно было бы вывести все основные положения философии, он находит ее решение в структуре сознания. По мнению И. Фихте, сознание невозможно вывести из материи, то есть представить как результат эволюции материального мира, поэтому весь мир представляется как результат непосредственной творческой деятельности сознания.

Философия, с точки зрения И. Фихте, должна «рассматривать сознание как особый самостоятельный феномен, не нуждающийся для своего объяснения во вмешательстве чего-либо чуждого, следовательно, пользуясь единственно научной формой. В этом должна с нами согласиться всякая философия, считающая себя наукой о знании как в себе самом существующем объекте». Начинать