что попал не к лучшему маршалу Советского Союза в инспекторы, но если удастся исправить хотя бы один его «косяк», это уже много! Но судьба распорядилась по-другому.

Дело в том, что, обговорив все нюансы, мы смертельно надоели виновнику и герою нынешнего дня, который сказал, что «водки недостаточно, да и девушек мы оставили на попечение не самой стойкой части населения данного наспункта». Последовало предложение закончить умные разговоры, и перейти к сути сегодняшнего мероприятия, ибо все присутствующие неожиданно для себя внезапно стали «холостыми» в данный момент времени. Жены у всех уехали в эвакуацию, что впоследствии вызвало появление самого распространенного послевоенного анекдота: Сталин пригласил на празднование Нового, 1946-го, Года высшее военное руководство с женами, а все пришли с «дочками», чем вызвали неадекватную реакцию у секретаря ЦК ВКП(б), и он издал постановление о запрете разводов для лиц, входящих в номенклатурную «обойму». А те распространили эту практику на всю компартию. Перебрались к «связисткам», а «юристы», воспользовавшись отсутствием «академиков», прикончили все запасы спиртного, почти все. Видя, что «академики» готовы двинуться на поиски горячительного, а это никогда хорошо не заканчивается, я сказал, что у меня в рюкзаке есть еще литровая бутылка трофейного «Мартеля». За ним послали девушек, но вместо того, чтобы принести только коньяк, они приволокли весь рюкзак. Вечер продолжился, с ожидаемым результатом. Но утром оказалось, что старший из «юристов», бригюрист Абрамов, угодил в госпиталь с острым отравлением. Ему сделали промывание желудка, и выяснилось, что отравился он содержимым моего рюкзака. Нашел в нем банку, закрытую плотно крышкой, с надписью: «Барий хлорид 2-хводный». Открыл ее, понюхал и лизнул. Этого хватило, чтобы хорошенько проблеваться и угодить в госпиталь. Это – крысиный яд, в расплаве которого выращиваются, из титановых белил, монокристаллы титаната бария, целая «блямба» которого мною была изготовлена в Витебске. Но вот пока не найден способ разделить монокристалл на небольшие «камешки».

Глава 4. Неожиданный визитер

Но это стало известно несколько позже, утром мы знали только, что Абрамов несколько перепил и его увезли. Меня переодели, утром следующего дня вместе с маршалом мы вылетели в Москву, где я встретился с генералом Крейзером, нам вручили медали Героев и ордена Ленина, а затем Крейзера увезли в госпиталь, а я улетел в Щурово, под Коломну, куда наши оружейники из Коврова и Саратова привезли несколько моделей противотанковых ружей на Государственные испытания. Я, воспользовавшись легкой суматохой на полигоне, разложил то, что сумел привезти из Витебска. К сожалению, главная часть оружия на момент моего отъезда еще не была готова, но, «Попытка – не пытка. Правда же, товарищ Берия?». Меня чем-то отвлекли, пришлось срочно куда-то бежать и нести обратно кучу каких-то бумаг, выданных мне на складе с восточной стороны полигона. И только, когда я почти дошел до места, выяснилась причина переполоха: на полигон приехал «сам», Главнокомандующий РККА и нарком обороны товарищ Сталин решил посетить первое испытание заказанных ружей, премию за которые он объявил заранее. Приехал вместе с товарищем Тимошенко. Тут мне слегка поплохело, так как на столе у меня лежал «боевой выстрел», помимо разрезного инертного. И «вне конкурса». Ружей было выставлено четыре, а не два, как пытаются это представить современные «историки». Мой «стол» стоял пятым, самым западным. Мина Галицкого была полностью мной переделана, и для этой единственной гранаты был создан небольшой монокристалл, стоимость которого была, ну, очень высокой, пока. Делать нечего, хотя я и не ожидал появления таких «фигур» как Сталин, Тимошенко, Ванников и Горемыкин. Тем более, что вместо образца гранатомета, у меня были только его первичные чертежи. Сталин внимательно осматривал представленное: сам прикидывал ружья на вес, пробовал приладиться для стрельбы. Из ружья Рукавишникова даже выстрелил лежа, потом тер себе плечо. Два образца: Рукавишникова и многозарядку Дегтярева он отмел. Остались однозарядка ПТРД и «симоновка».

– А это что и кто?

– Это мой инспектор по противотанковой обороне майор Голованов, я вам докладывал, товарищ Сталин. Что показывает – не знаю, он мне ничего не говорил.

– Что это? – спросил Иосиф Виссарионович.

– Выстрел к реактивному гранатомету, товарищ Сталин. Изготовлен на основе кумулятивной летающей мины генерала Галицкого, серийно выпускаемой Наркоматом боеприпасов. С помощью таких мин было остановлено продвижение трех танковых дивизий к Витебску. Не только их, но в том числе. Но эта граната сильно отличается от мины Галицкого. Вот ее разрез.

Я передал Сталину инертную гранату, разрезанную для просмотра ее устройства. При его попытке взять боевую гранату, я остановил его руку.

– Тащ Сталин, это трогать не надо. Это боевая граната, и она без предохранителя. Инертной у меня нет, а если она упадет кончиком вниз, то… Не стоит этого делать. Пусть лежит.

Сталин руку убрал, но спросил:

– А как же красноармейцы будут ее переносить?

– Этот колпачок довольно прочен, но под ним спрятан вот такой кристалл. Его деформация вызывает появление тока в цепи взрывателя. Испытания оружия только начаты, устройство для пуска, к сожалению, не успело приехать из Витебска. Оно вот такое.

Тут в дело вмешался комиссар госбезопасности 3-го ранга, который увел товарища Сталина в сторону от опасного столика, показав мне внушительный кулак. Но Сталин не дал его «архаровцам» сразу меня «нейтрализовать».

– У меня есть вопросы к майору.

– Тащ Сталин, я отнесу гранату подальше, и вернусь. – Я открутил двигатель и вышибной заряд, положил боеголовку в ящичек для переноски мин Галицкого, и отнес за бетонную плиту. Вернулся бегом, чтобы не успели увести Верховного далеко. Захватив разрезную гранату, подошел к самому восточному столу, который уже освободили от ружья Рукавишникова.

– Дальность выстрела? – спросил Сталин.

– 400–500 метров. Бронепробиваемость – до полуметра. Граната обладает довольно высокой скоростью, огонь настильный, а не по кривой. Вот эта часть выпускается массово. Переделке подверглась головная часть, вставлен медный конус, для увеличения кумулятивного эффекта, и дорабатывается электровзрыватель, но может работать со взрывателем Галицкого. Вот отличие от серийной гранаты, вот этот переходник.

Я открутил разрезной двигатель, и прикрутил боевой.

– Вставляется в чехол для переноски, и дополнительно прикрывается вот этими чашками.

– А разорвать цепь? – задал весьма профессиональный вопрос Сталин.

– Пьезоэффект еще очень слабо изучен, а полигона в Витебске не было. Собрал простейшую схему, экспериментировать с разрывом цепи не стал. Жизнь – она одна, товарищ Сталин.

– Это вы верно подметили, майор. Семен! Он из первой Пролетарской?

– Да, оттуда.

– Личное дело ко мне, сегодня же.

– Есть!

– Майор! Эта штука остановить танки Гитлера сможет? И сколько весит пусковое устройство?

– Около пяти килограммов, без гранаты. Выстрел еще два четыреста.

– КВ пробить сможет?

– Конечно.

– Кто в Витебске ее делает?

– Завод имени Коминтерна.

– Когда будет готово?

– Вчера или позавчера должны были закончить, товарищ Сталин.

– Товарищ Воронов. Возьмите на заметочку и организуйте доставку. А вот эту часть кто-нибудь делает?

– Нет, товарищ Сталин. Изготовлено шесть штук, все здесь.

– Товарищ Горемыкин, посмотрите: что там и как. Завтра доложить.

– Есть, товарищ Сталин.

Вроде все хорошо закончилось, пора бы и расходиться. Я даже и не ожидал такой реакции на эти проделки, но я недооценил наши «специальные службы». Сталин еще только сел в машину, когда ко мне подошли люди, предложившие мне сдать оружие. И обвиняют меня не в какой-то мелочи, а в покушении на товарища Сталина. Честно говоря, я даже пожалел, что вытащил на смотр эти игрушки. Лежали бы себе до судного дня, доделал бы, а уж потом… Маршал мой сразу умыл руки, дескать, и знать ничего не знаю. Но другого от него и не ожидалось. А тут еще и «телега» нашего бригадного юриста подоспела. А хрена ли он в моем рюкзаке забыл? Но, «вещественное доказательство» там нашли! Да еще и ядовитое! Все «налицо»! Преступник! В первую очередь дое… привязались к яду. И тут второй раз не повезло! У меня же «блин» в рюкзаке лежал! А следователь им по столу стукнул! Весь разряд ему и достался. Очухивался он долго, а я сидел и курил его папиросы.

– Что это было? – спросил он, когда немного пришел в себя.

– Вы в школе физику учили?

– Учил.

– Учили или проходили?

– Проходил.

– Плохо, конечно, учиться требуется настоящим образом, так товарищ Ленин говорил. Это – кристалл, при деформации которого вырабатывается электричество. Им по столу стучать не стоит. Именно поэтому я не дал взять в руки товарищу Сталину гранату.

– Что, могло так ё… ударить током?

– Нет. Руками ее брать можно, но нормального предохранителя там пока нет. Его требуется создать. При этом не взорваться.

– Зачем