в хирургию. Через несколько дней отдали с полсотни мелких острых осколков сталистого чугуна от осколочно-фугасного 50-мм танкового снаряда. Еще восемь будут «капсулироваться» в теле, их достать не смогли, но на снимках показали. Больше всего донимала голова, болела жутким образом. Госпиталь – маленький, в каком-то старинном доме. Первые дни совершенно не запомнились, затем очередная операция, и вытащили еще два осколка из шеи, до этого не решались, но приехал кто-то из Москвы, и прооперировал шестерых «безнадег», к коим относился и я, со своим пневмотораксом и осколками в шее. Шея зашевелилась, через день впервые перевернулся на спину. Больно, конечно, но надоело лежать на животе и пускать кровавые пузыри. В палате нас четверо, все тяжелые, я еще легко отделался. Если бы остался в медсанбате, то все бы пошло по поговорке, вынесенной в название книги. Спать, правда, пристраиваюсь на живот. Второго сентября «СовИнформБюро» сообщило, что части 20-й армии организованно и с боями вышли в район города Смоленск, а 1-я танковая дивизия стала первой Гвардейской Пролетарской Московской Мотострелковой дивизией. То есть вернулась к своему родному названию, но с прибавлением нового звания. Кстати, как выяснилось, нахожусь я совсем неподалеку от Алабино, где-то в 25 километрах, в теперь уже бывшем санатории ЦК, носящем имя Герцена. Впрочем, генеральским комфортом мне долго наслаждаться не дали. Как только я перестал «пускать пузыри», так меня переместили в дивизионный госпиталь в Александровских казармах. Это на Подольском шоссе, возле Монетного двора и Серпуховской заставы (после войны здание госпиталя было передано в руки гражданских). Мною особо никто не интересовался, поэтому, как только начал ходить без помощи костылей, направили на комиссию. Хирург настаивал на продолжении лечения, но я попросился в лагеря, в которые вновь отвели дивизию на переформирование. Добирался до лагерей поездом, все повязки еще не сняли, так что, видок у меня был, мягко говоря, импозантный. Вышел на разъезде Селятино, там склады, там все про всех знают, и транспорт имеется. Добросили меня до Юшково. Там генерал Крейзер сдает дивизию полковнику Люзюкову.

– О, господи, а мы тебя уже помянули! Долго жить будешь! Старлей Кноров доложил о твоем ранении и что тебя отправили в Починок в полевой госпиталь в очень тяжелом состоянии, что легкие тебе пробило. Сделали туда запрос, тебя там не было. За тот день шестерых майоров похоронили, у двоих обширный пневмоторакс. Фамилии не установлены. Какого-то майора Галованова отправляли в Центральный госпиталь, но он туда не прибыл. Санитарная авиация в тот день имела потери. Так что, бумаги твои заполнили и отправили в наркомат вооружений, в тот день выяснили, что и там ты о себе знать не давал, вот и помянули. – сказал Яков Григорьевич. – Полковника Лизюкова помнишь?

Я кивнул.

– Вот он теперь командир дивизии.

– А Вас куда?

– Приказано принять то, чего нет, 3-ю армию. В таком виде я тебя не возьму, подлечишься – пиши. Место тебе найдется. Пойдем, представлю тебя Лизюкову.

Полковника мы нашли в штабе на втором этаже, где он «наводил порядок» в службе материального снабжения. Правильно, драть их надо, как сидоровых коз, тогда и толк будет. Быстренько свернув разнос, но пообещав его продолжить, полковник повернулся к нам.

– Что-то хотели, Яков Григорьевич?

– Пройдемте в кабинет. – предложил Крейзер, и в коридоре продолжил: – Наверное знакомы с майором Головановым, по Борисову.

– Нет, не припоминаю, там был старшина Голованов, но лично мы не были знакомы.

– Это он и есть, вернулся в дивизию после ранения, но еще долечивается. Забирали его от нас в Наркомат вооружений, ненадолго, приезжал испытывать противотанковые гранатометы, да на переправах через Городню его зацепило крепко.

– Там же 28-я действует?

– Не совсем так. Есть вот такой вот приказ по фронту, – Крейзер открыл книгу приказов, и показал полковнику тот самый приказ Тимошенко, – начинала там наша дивизия сводной группой майора, а 28-я подошла чуточку позже. В любом случае, Сергей Петрович – ценный кадр, как спец по ПТО. Приказ Верховного читали об усилении частей противотанковой артиллерии?

– Да, конечно, товарищ генерал. А с полком-то справится? Все ж, таки, бывший старшина…

– Вы про Витебский узел что-нибудь слышали?

– Это про части РККА, которые обороняли правый берег, и лишь 30 августа оттуда ушли?

– Да. Создавал этот узел обороны майор Голованов.

– Я Вас понял, товарищ генерал, значит, 17-й ИПТАП будет создавать он-же.

– Да, тем более, что Баландин себя в боях особо не проявил. Товарищ он исполнительный, но и только.

Меня познакомили с новым приказом Ставки, в котором было довольно много из того, «о чем все время говорили большевики». Мои разговоры в группе инспекторов, с Тимошенко и дважды со Сталиным просто в сотрясание эфира не ушли. Верховное командование сделало из произошедшего выводы. Будут восстанавливаться и вновь создаваться противотанковые полки и бригады в составе трех таких полков. Создавать первый из этих полков, по предложению Крейзера, буду я. Тоже дело! Обговорили почти все, мне вручили стопку «ромбиков», один из которых украсил и мою гимнастерку. Вот теперь все точно: «Длинный ствол – двойной оклад – тройная смерть»!

Глава 6. 17-й истребительно-противотанковый

Так как командиру полка была положена автомашина, в данном случае это был ГАЗ-11-73, то в первую очередь, после ознакомления со списком поставок техники, поехал к соседям: полигон АБТУ РККА, в соседней Кубинке, где увидел вот такое чудо, без всяких кавычек:

Кто не понимает: это – танк! Обычный танк Т-26 или Виккерс-Амстронг, с передними ведущими шестернями. Без верхней брони справа-спереди это выглядит вот так:

А сбоку – вот так:

Как видите, все хорошо, но двигатель занимает 70 % внутреннего объема танка. Коробка передач стоит за механиком-водителем. Но это уже не танк, а сделанный на его основе артиллерийский тягач «Пионер». В данном случае водитель сидит на месте стрелка-радиста. Здесь пулемет стоял на тех машинах, которые обещали прислать в количестве 18 штук в новый артполк. В результате у них получилось вот такая штуковина:

Высокая, неустойчивая при стрельбе и мало напоминающая противотанковое орудие в засаде. Честно говоря, бойцов расчета не напасемся! Первый вариант ТР-1 меня устраивал значительно больше! Но, не выпускается! Хотя там минимальные переделки стандартного Т-26. И тогда мне показали, вживую, самоходную установку СУ-5, кстати, принятую на вооружение еще в 1934 году. Двигатель там был перенесен в среднюю часть танка, а в корме стояла 76-мм пушка или 122-мм пушка-гаубица. 18 штук обещали предоставить под установку ЗИС-4. Одиннадцать едут с Дальнего Востока, а восемь машин находятся здесь. Одна из них останется в Кубинке, но орудие они уже получили, что позволит ускорить работы и провести стрельбы. Орудия для полка еще не прибыли.

Набросав ребятам еще и схемку К-73, одной из самых удачных самоходных установок под 57-мм орудие, и доложив обо всём начальству, поехал в Калининград на 8-й завод. По моим сведениям, у них там «завалялось» много стволов в 66,7 калибров для 45-мм орудий. Пушка называлась 80-К, и предназначалась для вооружения судов торгового флота и подводных лодок. Тумбы, необходимые для организации зенитного огня меня не шибко интересовали, но вот стволы… Здесь мне пришлось немного огорчиться: выстрелы для этих орудий отличаются размером гильзы от стандартных, хотя стрелять стандартными не запрещено. Снаряжательный заводик при дивизии имелся, запас гильз и готовых выстрелов на заводе был. Передали и два орудия с переделанными усиленными лафетами. ЗиК № 8 готовился выпускать орудие 104-К на базе этого ствола. Чертежи для усиления лафета также предоставили. Ну и трофеи я не забыл: тринадцати короткоствольным немецким StuG III были установлены 76-мм танковые орудия Л-11, которые снимали с танков Т-34, так как Ф-34 и Ф-32 превосходили ленинградское орудие. Но оно замечательно встало на лафет Круппа! К сожалению, у более мощных наших танковых пушек накатники и откатники находились снизу. А у немцев и Л-11 – сверху орудия. Зато прицелы и средства наблюдения у немцев были просто шикарными. 12 штук составили отдельную батарею, а на тринадцатой ездил я сам, чуть позже, когда окончательно зажила спина и шея.

В общем, двух недель, которые отводились нам на переформирование, нам не сильно хватило. Еще бы месячишку! Но противник усилил давление на войска в районе Смоленска, и в итоге вновь окружил две