— Я не могу… Извините, дон Рауль, но я ведь не актриса.

— Вы и не будете притворяться, — холодно рассмеялся он, — изображая холодность и недоступность. Я не слепой — вы вздрагиваете от моих прикосновений, а ваши глаза полны слез. Вы должны всего лишь оставаться самой собой, и принцесса поймет, что ошиблась в вас.

— Пожалуйста… не принуждайте меня.

— Я хорошо заплачу, Жанна, и при этом не стану просить исправлять мои опечатки или печатать мои мемуары.

Она невесело засмеялась:

— Да вы просто дьявол, дон Рауль. Вы просите меня пойти против всех моих принципов, забыть о чести и стать вашим партнером в грязной игре. Нет, я не могу сделать это и за тысячу фунтов.

— А за две тысячи? В награду — избавление от Милдред и каникулы, которые раньше вам и не снились.

— Но почему я? — чуть не плакала Жанна. — Тут полным-полно девушек, которые согласятся не раздумывая.

— Потому что вы похожи на Джойосу. Я заметил это, как только увидел вас. Вы так же стройны. У вас тот же овал лица и тот же цвет волос. Вы с радостью и удивлением воспринимаете мир, так было когда-то и с ней. Уверен, сейчас она утратила эту способность, а у вас сохранилась детская непосредственность, бабушка заметит это. Вот что привлекло ее в свое время, заставив поверить, будто Джойоса станет для ее внука нежной невинной невестой.

Ирония в его голосе заставила Жанну вспомнить Рэчел. Принцесса вряд ли сочла бы ту чистой и невинной. Итак, он должен заставить свою бабушку поверить, будто выбранная ему в невесты девушка никуда не годится. Что милая болтовня и влажные поцелуйчики будут его раздражать. И вот для этой цели ему идеально подходит она — Жанна Смит.

Жанна резко вскочила.

— Я хочу домой… пожалуйста!

— Значит, предпочитаете остаться со своей дьяволицей? — Он покорно поднялся с дивана, но в его глазах больше не было улыбки.

В машине Рауль не проронил ни слова, пока они не остановились у отеля.

— Жаль, что вы отказались, — вздохнул он наконец. — Я надеялся, что в вас есть дух авантюризма. Но нет, вам по душе печатать глупые истории, сидя в душной комнате. Вы просто робкая девушка, мне только показалось, будто в вас горит маленький огонек сопротивления жизни, которую вы вынуждены вести. Видимо, я в чем-то ошибся.

— Да, сеньор, — согласилась она. — Вы сочли меня более отважной, чем я есть на самом деле.

— Для того чтобы помочь, вам требуется отвага?

— Я бы не раздумывая помогла тому, кто действительно попал в беду и нуждается в помощи! — с негодованием воскликнула Жанна. — Вы же хотите просто использовать меня в своих интересах.

— А каковы же они, мисс Смит?

— Вы сами это знаете. Вы не хотите причинить боль вашей бабушке, но обманывать ее — низко. Почему бы вам не сказать ей правду?

— Правда иногда ранит сильнее лжи.

— Значит, я нужна вам для спасительной лжи? Увы, дон Рауль, я не сумею притвориться достаточно убедительно.

— Может, и нет, — кивнул он. — Джойосе уже в пятнадцать лет нравилось, когда ей восхищались. А вы до сих пор боитесь мужчин.

— Безнадежная старая дева, сеньор?

— Сомневаюсь, сеньорита. — Его недобрая улыбка больно ранила Жанну.

Рауль помог ей выйти из машины и вдруг заключил в объятия.

Вокруг царила тишина, нарушал ее лишь оглушительный, как показалось Жанне, стук ее сердца да хор цикад в саду отеля. От неожиданности девушка поначалу даже не сопротивлялась, и Рауль увлек ее под сень деревьев мимозы.

Никогда в жизни Жанна не испытывала на себе силу мужских рук, сжимающих в объятиях и не дающих возможности вырваться.

Она попала в полную зависимость от мужчины, в жилах которого бежала горячая арабская кровь. Женщины значили для дона Рауля не больше, чем молодые кобылки, которых надо объезжать, и его дьявольская улыбка подсказала Жанне, что сейчас она узнает, как это делается. Сердце ее бешено забилось, она почувствовала приток силы… и вдруг услышала его мягкий смех.

— Отпустите меня, — потребовала Жанна.

— Вы так дрожите, что упадете, если я вас отпущу, — издевался он. — Нет, прежде я преподам вам маленький любовный урок.

— Нет…

— Да, моя ветка мимозы. Да. — Твердые губы приблизились к ее лицу, она почувствовала его теплое дыхание. Еще мгновение — и он нежно поцеловал Жанну. — Для любой девушки рано или поздно наступает время, когда ее целуют. Ваше время пришло.

— Я ненавижу вас…

— Стоит ли расходовать ненависть на мужчину, которого вы больше никогда не увидите?

Он сжимал Жанну в объятиях, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи. Его сильные руки, проникнув под палантин, поглаживали ее прикрытую шелком спину.

Все ее тело пронизывали волны незнакомых ранее ощущений, она задыхалась, отчаянно пытаясь вырваться, но лишь растеряла последние силы.

— Глупышка, — засмеялся Рауль. — Да я могу вас просто раздавить, и никто об этом не пожалеет. Никто, слышите меня! Вы лишь щепка, плывущая по шумной реке жизни Милдред. Она никогда не позаботится о вас, не задумается, устаете ли вы, одиноки ли, хотите ли любви. Вы будете никчемной серой мышью всю свою жизнь… если не освободитесь от нее.

— Вы… вы садист! Вы просто хотите причинить мне боль. Целуете меня, чтобы продемонстрировать свою власть. — Жанна вновь попыталась вырваться, но ее словно приковали к нему цепями. Она никогда не встречалась с подобной силой, подобной безжалостностью. Этот мужчина действительно мог уничтожить ее — чем он тогда лучше равнодушной Милдред? И тут он неожиданно оттолкнул девушку, и она больно ударилась спиной о капот машины. В ее огромных голубых глазах застыл испуг, губы стали алыми, как раздавленные ягоды, волосы растрепались.

Рауль Цезарь-бей окинул ее удовлетворенным взглядом, поправил галстук, и при этом красная гвоздика выпала из петлицы его пиджака.

— Я буду вспоминать этот вечер, когда вернусь в Марокко.

— Почему, дон Рауль? — холодно спросила Жанна. — Потому что раз в жизни женщина дала вам отпор?

— Да, и это тоже. — Он скользнул по ней взглядом. — Глупо считать себя достойной только объедков на пиру жизни. Подумайте об этом, Жанна Смит. Даже если вы не поедете со мной в Эль-Амару…

— Не могу, — вырвалось у нее помимо воли. — Ни за какие деньги.

— Ну что ж, значит, так тому и быть. — Он сделал прощальный жест. — Как мы говорим на Востоке, все происходит по велению звезд. Всего хорошего, сеньорита.

Он коротко поклонился ей и повернулся, чтобы уйти. Жанна замерла, не в силах оторвать взгляда от алого цветка, упавшего на землю. Неужели Рауль вот так исчезнет, а она останется — такая же жалкая и никому не нужная, как эта гвоздика? Плохо понимая, что делает, Жанна окликнула его: