же попробуешь. Все-таки сам понимаешь, им ведь экзамены нужно сдавать, а если в ближайшее время не пойдут на поправку, то им придется делать это в июне.

Так они и в июне не выздоровеют. Разве что в самом конце, когда уже никого из преподавателей здесь не будет. Поэтому пусть до осени парятся со своей сдачей экзаменов. Мы уже учится будем, а они пусть билеты зубрят. Мстители хреновы.

— Нет, ну я могу заскочить в медицинский блок и взглянуть на них одним глазком, но уверен, что пользы это не принесет.

— Да? Спасибо, буду тебе признателен. Вдруг им повезет, — в голосе Орлова послышалась нотка надежды. — Тогда не буду тебя больше задерживать, Максим. Тем более, что у тебя сегодня много экзаменов.

— Ну да, целых три штуки, — я встал со стула и задвинул его под стол. — Иван Федорович, а вам кто-нибудь говорил, что у вас стулья неудобные? Диванчик удобный, а вот со стульями прямо беда.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Я их специально такими заказывал, чтобы в моем кабинете никто себя особо комфортно не чувствовал.

— А-а… Тогда понятно. Так я пойду?

— Иди. Надеюсь у нас больше эксцессов в ближайшее время не произойдет.

Я закрыл за собой дверь и вышел в приемную, где тут же попал под тяжелый взгляд Ники Львовны, которым она сверлила меня насквозь. Кто-кто, а эта дамочка точно думает будто я виноват во всех до одного происшествиях, которые случаются в «Китеже».

— Все нормально, я остаюсь, — сказал я ей и радостно помахал рукой.

Вот вредина, хоть бы пошипела в ответ.

До экзамена у меня оставалось еще сорок минут, поэтому я, как и обещал, решил проведать моих старых и новых знакомых. Все-таки свои обещания нужно держать, поэтому будет лучше, если Веригин скажет Орлову, что я действительно приходил.

Во владениях целителя как всегда неприятно и тревожно пахло лекарствами. В приемной несли караул одновременно три его помощника. Услышав скрип двери, они дружно уставились на меня и хором сообщили.

— Сюда нельзя, Темников.

— Ну ладно, в другой раз зайду тогда, — сказал я и засобирался уходить. — Просто мне Орлов сказал сюда зайти по возможности.

— Погоди тогда.

Один из них ушел и вскоре вернулся с Веригиным, который удивленно смотрел на меня из-за своих очков.

— Что случилось, Максим? — спросил он.

— Иван Федорович велел заскочить и посмотреть на ваших больных. Думает, что я чем-то помочь могу.

— Неужели?

— Ага, — кивнул я. — Правда я ему сразу сказал, что я по всяким таким штукам пока не слишком сильный специалист. Так что…

— Ну пойдем, посмотрим.

Увиденным я был доволен в полной мере. Лишь каким-то чудом не заржал, глядя как Серебрякова пытается прикрыть рот руками, но оттуда все равно была слышна та самая частушка, которую я подыскивал специально для нее.

Все трое смотрели как волки, которые с удовольствием порвали бы меня на части, дай им такую возможность. Да я не против, пусть попробуют. Я бы даже с удовольствием на это посмотрел.

Представляю, что бы с ними сейчас происходило, узнай они, что это с ними надолго. Наверное, думают, я пришел их избавить от напасти. Зря. В следующий раз очень хорошо подумаете, прежде чем со мной связываться.

Подмигнув на прощание спавшей с лица Алене, я громко сообщил Веригину, что даже не знаю зачем меня просил зайти Орлов. Как я и думал, здесь я абсолютно ничем помочь не могу, поэтому всем пока, ребятки! До новых встреч.

Расписавшись в собственном бессилии, я распрощался с Веригиным и пошел по своим делам. Отличное начало утра, мне понравилось.

Вот так бурно пролетели первые дни экзаменационной недели, которая после всех этих происшествий пошла по своему привычному распорядку.

Новость о странных пациентах медицинского блока мгновенно разлетелась по школе. Все-таки помощники Веригина тоже люди, поэтому с большим удовольствием поделились новой интересной сплетней с некоторыми учениками. Те тоже кое-кому шепнули в свою очередь и понеслось. В общем, все как обычно.

К вечеру новость уже подкрепилась текстовым содержимым, что вызвало к ней еще больший интерес. В школьном дворе то и дело были слышны уже знакомые мне частушки, которыми ученики с удовольствием делились между собой.

На следующий день к уже известным мне добавились новые. Так и должно было случиться. С тремя народу было скучновато, а с парой десятков уже стало гораздо веселее.

Само собой, кому и какая принадлежит мгновенно терялось в многочисленных искажениях истории, а некоторые были такого содержания, что даже Дориан согласился с их чересчур пошлым содержимым.

Веселья это не отменяло, даже наоборот, его становилось еще больше. Представляя, как некоторые из свеженьких декламирует Серебрякова, у меня даже лицо красное за нее стало. Думаю, они ей тоже очень понравятся, когда ей расскажут, что это именно она их пела. Пусть потом доказывает, что не олениха.

Эх, жаль только, что никаких видеозаписей так и не появилось… Я бы себе обязательно оставил их на память о школе. Будет же у меня в конце альбом с фотками, вот я бы их туда тоже приложил на флешке.

Кстати, альбомы эти, какая-то древняя история. Я просто офигел, когда в прошлом году увидел наших выпускников с ними в руках. Носят их как самые дорогие сокровища на свете. Может я вообще не хочу со своим классом фотографироваться? Нужны они мне больно…

Вся остальная неделя прошла у меня исключительно хорошо. Не считая двух случайных сбоев на самом старте, больше никаких проблем с экзаменами у меня не было. Неожиданно для себя я все сдал практически на отлично. Когда все закончилось, сам был удивлен как у меня так получилось.

Более того, все было хорошо настолько, что я в конце недели теорию предсказаний Бирюковой сдал досрочно. Обошлось даже без потери баллов за первый провал. Ей Орлов дал указание принять у меня экзамен и считать пробную попытку досадным недоразумением.

К моему удивлению Баба-Яга сменила гнев на милость. Назвала меня шалопаем и сказала, что очень надеется на мое присоединение к «Оракулу». Где по ее словам только меня и не хватает для полного счастья.

У Нарышкина тоже все было в полном ажуре. Полное ощущение того, что я это уже где-то видел. Как и в прошлом году, княжич все время ходил бледный как мел и талдычил, что он обязательно что-то провалит на