Бандит подо мной извивался всем телом, стараясь залезть наверх и подмять меня под себя, чтобы при падении смягчить силу удара.

«Ну уж нет!» — крикнул бы я, будь у меня время для разговоров.

Вместо этого я крепко сковал его бедра согнутой ногой, а плечами и торсом резко откинулся назад, чтобы ему не за что было ухватиться. Наши сплетенные тела продолжали со свистом мчаться вниз.

Последние пару секунд я смотрел на тротуар. Я видел все: стекла, кирпичи, сплошную мутную полосу несшейся мимо стены дома, похожую на вид из окна летящего в тоннеле поезда…

Режущий воздух дергал, рвал меня за волосы и одежду, бил по губам, ломал ресницы. А потом…

Тело скунса шлепнулось на землю первым. Я обрушился на его труп, как бревно на кучу гнилых фруктов.

Потом ничего — вообще ничего.

Короткое замыкание?

Смерть?

Откуда мне знать.

В следующий момент, еще не успев открыть глаза, я почувствовал, что куда-то двигаюсь, — точнее, меня везут, положив на спину.

Я был в больнице!

Смутный гул голосов вокруг меня начал проясняться.

Один из них был женский, мягкий и озабоченный, такой знакомый — голос Лизбет.

Другой — мужской, сильный и властный. Джакс Мур, глава Агентства и мой босс. Точнее, мой и Лизбет.

Остальные голоса я не узнавал.

Я понял, что нахожусь в больнице Нью-Лейк-Сити, лучшем в мире медицинском учреждении для элитов. Открыв глаза, я увидел вокруг себя множество врачей, которые везли меня на каталке по ослепительно белому коридору. Вместе с ними шла группа элитов — это были высокопоставленные лица, многих из которых я видел на инаугурации президента.

Похоже, я стал настоящей знаменитостью. Хорошо, что на мне все еще был смокинг — точнее, то, что от него осталось.

Увидев, что я очнулся, Лизбет ахнула: «Хэйз». Ее красивое лицо склонилось надо мной.

— Как ты себя чувствуешь, милый?

— Лучше не бывает, — промямлил я.

На самом деле все тело у меня болело сверху донизу, и боль с каждой секундой становилась все сильнее. У меня и раньше бывали травмы, иногда очень серьезные, но я никогда не испытывал ничего подобного: это была невыносимая пытка.

Правда, раньше я никогда не падал с десятого этажа. Со второго и третьего приходилось, один раз даже с четвертого. Но с десятого… это было явно больше, чем «доктор прописал».

— Его пришлось отскребать от тротуара, — пробурчал у меня над ухом Мур.

— Черт, а я надеялся, он выживет.

— Знаю, и ты сделал все, что мог. А теперь помолчи и расслабься. Мы уже почти в операционной. Придется тебя немного подлатать, приятель.

Я расслабил мускулы и сделал попытку улыбнуться Лизбет. Я знал, что нахожусь в хороших руках и с помощью современных элитных технологий меня смогут быстро сделать как новеньким — скажем, за неделю или две.

Но чертова боль становилась все нестерпимее, и я чувствовал, что начинаю как-то странно слабеть: словно жизнь по каплям вытекала из меня.

Неужели я правда умираю? Просто никто не хочет мне об этом говорить? Даже Лизбет? Мне не хотелось умирать — во всяком случае, не так быстро.

Я с трудом прошептал:

— Я люблю тебя, Лизбет. И наших малышек.

Она тихо ответила:

— И я тебя, Хэйз. Больше всего на свете. Держись, мой милый.

Дверь в операционную была открыта настежь, внутри горело множество ламп. Санитары подвезли меня поближе к центру и переложили с каталки на стол. Рядом уже стояли хирурги в халатах и масках, вооруженные сверхточными медицинскими инструментами с компьютерными датчиками.

— Надо поторапливаться, — хмуро произнес один из них. — Он вот-вот отключится.

Черт, лучше бы я этого не слышал.

Врачи быстро настроили лампы над столом, подключили меня к каким-то приборам и ловко ввели катетер в руку. От заструившегося по венам лекарства мое тело наполнилось блаженной легкостью, и терзавшая его боль стала затихать.

Сознание начало мутиться, но я еще успел почувствовать, как в тело бесшумно и безболезненно вошел лазерный скальпель.

А потом у меня, наверное, начался кошмар.

Потому что я услышал совершенно невероятные слова:

— Господи Иисусе! Видите эту линию? Это рубцовая ткань. Ему делали какую-то операцию. Похоже на пересадку тканей… Видите, фолликулы отличаются здесь и здесь?

— А взгляните сюда… похоже на… Боже милостивый! Вы видите? Видите, что это такое? Пупочная впадина! У него был пупок! Хэйз Бейкер — не элит.

— Да, он человек. Этот парень — скунс.

За мной гнались коммандос и стая специально обученных волков. Если волки доберутся первыми, меня разорвут в клочья.

Я бежал по мрачному ландшафту цвета венозной крови, с трудом передвигая свинцовые ноги в отчаянной попытке спастись от бесчисленных опасностей, а земля подо мной проваливалась куда-то в пустоту.

Все моя сила, на которую я полагался раньше, бесследно исчезла: я был жалким, ничтожным существом, беспомощным и не способным драться.

Со всех сторон на меня надвигалось что-то ужасное, я видел кругом тысячи лиц, которые смотрели с ненавистью и твердили все те же кошмарные слова: «Он человек!»

Они обдавали меня чувством невероятного стыда.

Этот парень — скунс…

Волки были уже рядом, я слышал их пронзительный, невыносимый вой…

Не знаю, как долго продолжался этот бред, но в конце концов я очнулся в жарком поту. Должно быть, во время кошмара я метался, потому что сильно запутался в простынях.

До меня не сразу дошло, что это вовсе не простыни и лежу я не на кровати. На самом деле меня крепко привязали к больничной койке. Полное безумие. Кому это могло понадобиться и зачем?

Может быть, врачи боялись, что я причиню себе вред? Но с какой стати?

Нависшие надо мной лица то выплывали из темноты, то снова растворялись в мутной мгле. Наконец они сфокусировались в ясные и четкие формы. Это были не волки. Одно из лиц принадлежало моему старому другу и партнеру Оуэну Макгиллу, а другое — моему боссу Джаксу Муру. Вот только дружескими я бы их не назвал.

Меня сразу поразил холодный взгляд Мура и его жестко сжатые губы. Челюсть громилы Макгилла еще больше выдвинулась вперед, превратив его в подобие боевого робота. У элитов есть такая особенность — иногда они больше похожи на машины, чем на людей.