Снова повисла напряжённая тишина.

— Немедленно развязать мешок! — не терпящим возражений тоном спустя секунду приказал мытник.

Никто не сдвинулся с места.

— Я сказал: предъявить вещи к мытному досмотру! — рука веркувера легла на приклад термовика. Ситуация становилась критической.

Первыми нервы не выдержали у молчавшего доселе Рыжана. Карлюк вдруг вскинул лютобой и надавил на костяшку спуска.

Раздался негромкий хлопок, веркувер покачнулся.

Яда одного люта обычно хватает, чтобы любой карлюк, а тем более хуман, в считанные мгновения почернел, скукожился и превратился вскоре в кусок разлагающейся плоти. Однако в этот раз такого не произошло. Лют попал не в лицо мытнику, как хотел Рыжан, а в грудь. Не обладая высокой пробивной силой, гриб просто отскочил от чешуи доспеха и упал в траву.

А потом веркувер сам начал стрелять.

Казалось, Рыжан вспыхнул изнутри. Пламя вырвалось из ушей, рта, носа. Лопнули глаза, за доли секунды сгорела борода. Кровь закипала и сворачивалась, кожа чернела, скручивалась трубочкой, словно тлеющая бумага. Не успел ничего предпринять и Датько. Он только размахнулся, чтобы бросить в мытника орех-вонючку, как сразу же схлопотал в голову зажигательную пулю. Мгновение — и всё было кончено — Датько даже вскрикнуть не успел. Орех выпал из обугленной руки. Удар о землю был несильным, но ореху хватило — он треснул, выпустив наружу облако зелёной пыльцы.

Всё, что было потом, показалось Тляку сном — время притормозило, вынуждая двигаться медленно, словно продираясь сквозь сопли слимука. Сквозь покрывшийся рябью, практически осязаемый воздух до слуха донёсся пронзительный визг свина.

Тляк медленно, как ему казалось, повернул голову — испуганное животное бежало к ближайшим зарослям, унося с собой мешок с контрабандой. Мытник ругался, стрелял в удаляющегося свина, но никак не мог попасть. Тогда он расправил крыла и взмыл в воздух. Зависнув в паре метров над землёй, веркувер наконец вспомнил о затаившемся карлюке-недобитке и посмотрел вниз. Его горящий гневом взгляд и глаза Тляка, в которых ужас медленно отступал перед наркотическим безразличием, встретились. В следующий миг земля перевернулась, и Тляк потерял сознание.

Луфф

Колючий жёсткий стебель местной травы давно примеривался к голому заду и, при первой же попытке пошевелиться, больно впился в беззащитную плоть. Я невольно выпрямился. Что-то громко хрустнуло в коленях, занемевших от долгого сидения на корточках. Но только последний зануда стал бы жаловаться на мелкие неудобства в подобной ситуации. Если бы я вовремя не оказался в придорожных кустах, мой труп дымился бы сейчас на поляне рядом с обгоревшими телами гномов.

А ведь сначала я даже расстроился. Бывает же такая непруха! Целый день мотался по сволочному лесу и не встретил ни одной живой души. Ни тебе дорогу до Стылого урочища узнать, где мне Фокусник назначил встречу, ни еды какой попросить. Свои-то припасы я растерял ещё в подземелье. Ну, хорошо — выбросил, какая разница?! Были проблемы поважнее. А теперь я готов хоть хлоффелевский передатчик на краюху хлеба обменять, так сильно сводит желудок от голода.

В конце концов, не выдержал — и попробовал на вкус крупные красные ягоды, вызывающе растущие вдоль лесной дороги. Неплохие ягоды, сочные, но, чтобы утолить голод, съесть их нужно больше собственного веса. Я попытался, однако это оказалось выше человеческих сил. Всё, чего удалось добиться — получить нехилое расстройство желудка. То ли в ягодах скрывалась отрава, то ли просто нельзя так плотно набивать живот, но я уже раз пять убегал в кусты, чтобы облегчиться. А на шестой — только штаны спустил, как из-за поворота показались гномы.

Хотя может и не гномы, но именно таких я боялся в детстве, разглядывая книжные картинки. Сказка о девочке и семи педофилах… Уродливые, кривые, бородатые, низкорослые, немного неуклюжие. Разве что без дурацких колпаков на головах. Впрочем, одевались как обычные люди — крестьяне, например, или лесорубы. Скорее — вторые, потому как все трое выглядели весьма внушительно — ширина плеч немногим уступала росту, а коротким, но мускулистым ручищам позавидовал бы лучший борец Вюндера — знаменитый Крафт. Серьёзные мужики.

Рядом с ними косолапила жуткая зверюга. Поставь её на задние лапы, надень рубаху да штаны — от хозяев не отличишь. Такая же заросшая, шумная, упитанная. Вкусная, наверное. А на спине у зверя покачивается огромный мешок. Тоже, небось, с чем-то съедобным. А может чёрт с ним, что страшные, кушать-то хочется… Вдруг поделятся крохой хлеба с несчастной жертвой Перехода?

Но не бежать же к ним через лес со спущенными штанами… Тем более, что прямо сейчас я этого сделать и не смогу. Да и сами гномы держались слишком уж настороженно. Постоянно озирались по сторонам, а один из них держал в руках странную палку. Обычно так быстрострелы держат. Того и гляди — пальнёт, не разобравшись.

В общем, так и остался я в кустах сидеть. Благо, было чем заняться. А гномов этих, думаю, после догоню. Или прослежу, куда они направляются. Там видно будет.

И только я так решил, появился ещё один парень. Вроде как спрыгнул откуда-то сверху. Крыльев-то я у него поначалу из-за деревьев не разглядел. Да и дальнейшее плохо видел. А слышал и того хуже — ветер уносил все слова в сторону, и дубелевые листья над головой всё время шумели. Только по интонациям можно было догадываться о содержании разговора. Похоже, крылатый чего-то добивался от гномов, а те не очень-то спешили ему подчиниться. Но парень, судя по всему, оказался не из трусов, в одиночку попёр против троих. Прикрикнул на них — и гномы сразу стихли. Стало понятно, кто здесь главный. Либо власть, либо сила, — а скорее всего и то, и другое — на его стороне. И я уже решил было обратиться за помощью именно к нему, но тут началось…

У гнома в руках действительно оказалось стрелковое оружие, но не быстрострел, а что-то слабенькое, словно игрушечное. Крылатый лишь слегка покачнулся от прямого попадания. Зато у него самого игрушка была — что надо! С таким оружием и я бы вёл себя, как хозяин леса. Блин, да что говорить, такого я в своей жизни никогда не видел. Или нет, видел однажды. Гномы разлетались на куски, совсем как неудавшийся окорок-сюрприз на последнем приёме у Мальпиха. И точно так же в воздухе разносился запах пережаренного мяса, почему-то смешанный с ароматом незнакомой пряности.

Но ведь там был всего лишь окорок, а здесь — живые люди. Ну, пусть не люди, а гномы… И теперь уже не особо и живые…

Но самое страшное случилось