потом. Бедная зверюга, одуревшая от случившегося с хозяевами, с истошным визгом бросилась в лес. Нет, в лес — это неточно сказано. Она ведь могла выбрать любое направление для бегства, но ломанулась прямо на меня и лишь чудом не сбила с ног. От неожиданности я даже не дёрнулся с места, только ещё глубже зарылся в кусты. И правильно сделал, потому что в погоню за тварью тут же бросился крылатый незнакомец, на лету стреляя по беглянке из страшного оружия. Если бы он меня заметил, или хотя бы случайно зацепил, в лесу стало бы на один окорок больше.

Одним словом, никто не посмеет сказать, будто я навалил в штаны от испуга. Хотя бы потому, что штаны были спущены заранее, а я просто продолжил начатое дело. Так и подвис, ошеломленный, на некоторое время. Пока зловредная колючка не напомнила заднице о необходимости вернуться в реальный мир.

Тварь-беглянка и её преследователь давно скрылись в лесной чаще, а мне пора было позаботиться о себе. Конечно, очень жаль этих бедняг, сочувствую-соболезную, и всё такое… Но придётся всё-таки порыться в их вещах. Так или иначе, мне ведь нужно чем-то питаться. А после опыта с ягодами я уже не рискну вернуться к подножному корму.

У мёртвых гномиков наверняка найдется при себе что-нибудь съестное. Не могли же они оказаться посреди дикого леса совершенно без припасов, как я. А ещё надо бы денежки поискать. Пошарить по карманам не получится — шмотки-то насквозь прогорели, но, если прочесать всё вокруг, внимательно изучить разбросанный на поляне хлам… Любопытно, как выглядят местные деньги.

Успокоив совесть такими рассуждениями, я наконец-то натянул штаны и направился к месту побоища. Запашок стоял ещё тот, но, откровенно говоря, терпимый. Особенно, если учесть обстоятельства. Сначала я прикрывал лицо рукавом рубашки, пару раз с трудом сдержав рвотный рефлекс. А потом не то, чтобы привык — к такому невозможно привыкнуть — но всё же приспособился. К тому же пряные нотки действовали даже немного умиротворяюще. Вскоре я перестал воспринимать тела гномов, как изуродованные трупы, а видел в них только объекты для исследования.

У первого исследовать было особенно нечего. Крылатый всадил в него не меньше трёх зарядов, и одежда выгорела вместе со всем содержимым. Уцелела только какая-то побрякушка на черной шее. Вряд ли эта цепочка имеет особую ценность для кого-нибудь, кроме хозяина. Пусть висит, хотя бы признать парня по ней можно будет.

Второму гному повезло немногим больше, чем первому. Разве что походный мешок уцелел. Видимо перед тем, как начать стрельбу, покойный отложил его в сторону. Что ж, спасибо за заботу. Посмотрим, было ли там что беречь.

С самого верху оказался тщательно затянутый кожаным ремнём пакет из грубой холстины. Я осторожно потрогал его двумя пальцами. Внутри обнаружились маленькие твёрдые кругляши. Деньги? Возможно, но почему тогда они не упрятаны понадёжней? Насколько я понимаю, деньги обычно не лежат на самом виду. Что-нибудь съедобное? Сомнительно, но очень заманчиво. С большим трудом мне удалось извлечь один из кругляшей, не развязывая пакет. Визуальный осмотр ясности не прибавил. Белый с бежевыми разводами диск, заостряющийся по краям. Не металлический, не деревянный. Скорее всего, какая-то окаменелость. С виду на пищу совсем не похож, а на зуб попробовать я так и не решился.

А что, если это оружие? Предположим, но как им пользоваться? Просто метать кругляши во врага? Нет, тут что-то не так. Нужно ещё порыться в мешке, вдруг там найдётся какое-нибудь приспособление.

Таковое нашлось, но при ближайшем рассмотрении оказалось обыкновенным огнивом. Кроме того, в мешке отыскались моток верёвки, топорик, закопчённый котелок, сменная рубаха и кисет с солью. И только на самом дне хранилось нечто, отдалённо напоминающее пищу — продолговатые белые зёрна, завёрнутые в крупные мясистые листья неведомого растения.

Откровенно говоря, я предпочитаю мясную пищу. Однако недавнее зрелище и всё ещё не развеявшийся над поляной запах могут надолго испортить аппетит любому мясоеду. Как бы там ни было, отведать находку прямо сейчас не тянуло. После некоторого раздумья я закинул мешок за плечо. Отойду в сторонку, где почище, и там уж спокойно поужинаю.

А пока не мешало бы осмотреть гномий самострел. Судя по всему, безоружному человеку в здешних лесах делать нечего. Уж не знаю, кто был этот крылатый — местный вид нечисти или какой-нибудь бедняга, по неосторожности сунувшийся в Переход и превратившийся в летающее чудище — но, увидев его, гномы скорее огорчились, чем удивились. Значит, подобные субъекты здесь встречаются частенько. А как они решают спорные вопросы, я уже видел. Убедительно, ничего не скажешь. И пусть оружие гномов против крылатого оказалось бесполезным (боюсь, тут бы и мой потерянный быстрострел не помог), но всё ж таки какая-то защита. Вот только как странная штуковина работает?

Вот этот выступ похож на спусковой крючок, а труба — явно ствол. Правда, слишком широкий для обычной пули, но я точно помню, что оттуда что-то вылетало. Определить бы ещё, с какого конца. На вид они совершенно одинаковые. Ладно, как-нибудь разберёмся.

Как и следовало ожидать, я не угадал. Снаряд вылетел с того конца трубы, который был зажат в подмышке. Собственно, не велика беда — меня-то не задело. Зато гномий мешок, заброшенный на спину, разлетелся в клочья. Вот тебе и поужинал!

Я уже раскрыл рот, чтобы высказаться в адрес неведомого создателя этого идиотского оружия, но меня опередили. За спиной послышался хриплый и сдавленный голос, почти шёпот:

— Уши пообрываю, Датько! Сколько раз говорено — не трожь…

Я тут же обернулся. Никаких новых персонажей на поле битвы не возникло. Следовательно, говорил кто-то из трупов. Логично, чёрт возьми! Но у тех двух гномов, которых я уже осмотрел, говорить было попросту нечем. Остаётся третий. И похоже, сохранился он лучше своих товарищей. Во всяком случае, глаза были на месте. Более того, они были открыты и смотрели в мою сторону. Стало быть, и обращался он ко мне. Но явно принимая за одного из своих погибших спутников. Смотреть-то он смотрел, но не факт, что видел.

Я внимательней оглядел тело, отметив, что и этому гному тоже досталось. Сапоги на коротких ногах свернулись в чёрные сморщенные лоскутки, руки обгорели, а от бороды остались жалкие клочки. Не иначе, как и голова его тоже повредилась. Ну, раз гном решил, что кто-то из его друзей уцелел, пожалуй, пока не стоит его разуверять.

— Да я ж не хотел, — попытался оправдаться я, старательно подражаю хрипловатому гномьему говору.

Похоже, что получилось. Раненый снова