– Хата! – услышали мы окрик старика Хары и поспешили присоединиться к нему.

Место для приема пищи представляло собой освобожденное от кроватей пространство барака. Обставленное длинными столами со скамейками, оно выглядело ненамного чище туалета. Происходи все это в каком-нибудь другом месте, у меня бы пропал всякий аппетит.

В каком-нибудь другом месте и при других обстоятельствах…

Сейчас же мне было не до излишней разборчивости. Сейчас мне ужасно хотелось есть.

От стоящей в центре столовой электротележки исходили весьма приятные запахи. К ней тянулась длинная вереница рабов, и, если бы Хара предварительно не занял очередь, не видать бы нам завтрака, как пело-нийских ушей зайцу Тара.

Старик стоял уже почти у самой раздаточной тележки. Он коротко бросил: “Нар”, – приветствуя нас.

– Кес, – поблагодарил я старика по-варнавалийски, и он в ответ кивнул.

Едва мы встали в очередь, как Молком тут же затараторил, рассказывая старику, кто я такой.

Я, стараясь не слушать болтовню парнишки, осмотрел свой костюм. Точнее то, что от него осталось. Брюки еще были в более или менее нормальном состоянии, чего не скажешь обо всем остальном. Один рукав пиджака оторван, второй еле держится. Сняв пиджак, я закатал обрывки рукавов моей когда-то белоснежной рубашки. Сейчас же она имела неопределенный красно-бурый оттенок.

“Скупой этот Карнава, словно сто ростовщиков Ароса, – подумал я, оглядывая таких же оборванцев, как я, стоявших в очереди. – Мог бы выдать своим рабам какую-нибудь униформу. Работорговля и добыча изорениума приносят ему такие прибыли, что вполне мог бы выделить несколько кредиток на дешевый пластматериал”.

Впрочем, я был не совсем прав. Форма была. Не у всех, но была.

Парочка таких, по всему видно, бывалых рабов, распихивая всех, пробиралась к раздаточной тележке. Как ни странно, но это ни у кого не вызывало возмущения. Другие рабы молча сторонились, уступая им место. Форма на этих двоих сидела как влитая. Черные комбинезоны с порядковым номером на груди и спине, черные короткие со шнуровкой сапоги и черный же лихо заломленный берет.

“Не на всех, похоже, экономит этот Карнава, – подумал я. – А может, и не он экономит, а приворовывают надзиратели. К чему рабу, к чему “свинье” такой наряд? Совершенно ни к чему. А им кредитки, вырученные за пластоматериал, очень даже пригодятся. Например, на “овес” – сильнодействующий синтетический наркотик”.

Есть эти двое, должно быть, хотели больше всех. Один из них грубо оттолкнул получавшего в этот момент свою порцию Молкома. Завтрак парнишки, состоящий из наваленных в пластмассовую тарелку дымящихся макарон и стаканчика с горячей бурдой, похожей на чай, мгновенно оказался на полу, выбитый ударом одного из рабов в черной форме – высокого широкоплечего парня.

– Пшел отсюда! – гаркнул он на остолбеневшего Молкома. – Завтра пожрешь, свинья.

– Сам ты свинья, – огрызнулся парнишка, которому стало обидно, что он лишился завтрака.

– Что ты сказал, ошметок мрази? Повтори! – Парень угрожающе надвинулся на Молкома.

Второй раб в черной форме – коренастый, крепкий мужик лет сорока, – пробившись к нам, тут же схватил Молкома за грудки.

– Ты, козел иканейский, на кого задираешь хвост? Да я тебя сейчас на кусочки порежу, и весь барак будет жрать тебя с удовольствием. Особенно твою попку, милашка ты моя. Весь барак ею попользуется, девочка ты ненаглядная. Да я тебя прямо сейчас сделаю. Тут раком сделаю и…

Договорить коренастому свою угрозу не удалось. Очень уж я не люблю все это – гнилые угрозы от гнилых людишек. Да еще в моем присутствии. Да еще в адрес хороших людей.

Схватив одной рукой коренастого за волосы, я с силой оторвал его от побледневшего, как смерть, парнишки. Наглый раб так и не успел ничего понять, когда я резко дернул его голову вниз. Вниз, навстречу моему согнутому колену. Послышался стук столкнувшихся бильярдных шаров, и коренастый раскорячился без сознания на полу. В такой позе, что впору было его самого использовать как девочку.

Очевидно, я сделал что-то не так. Что-то из ряда вон выходящее, поскольку все видевшие эту сцену моментально удалились на безопасное расстояние.

Кроме второго наглеца раба. Он, возмущенный моим поступком, дернулся на меня. Не подумавши поступил парень. Наверное, он потом долго жалел об этом опрометчивом поступке.

Я, не обращая внимания на ринувшегося на меня широкоплечего молодца, просто выставил правую руку вперед, навстречу ему. И когда парень наконец встретился своим большим подбородком с моим стальным кулаком, то встрече этой не обрадовался. Его потерявшее сознание тело по инерции наскочило на подставленное мною колено. То же самое, которое я использовал для успокоения коренастого наглеца. И эффект оно произвело тот же самый. Парень кулем дерьма грохнулся на пол, рядом со своим приятелем.

Хотя, как выяснилось позже, это не был его приятель.

– Здорово ты уложил бугра “опытных”, – пробормотал пришедший в себя Молком, – я и сам хотел ему врезать, да ты опередил меня.

– Просто я решил не напрягать тебя, Молком, лишний раз. Для меня же это привычное дело – челюсти вышибать, – усмехнувшись, ответил я, перешагивая через растянувшиеся тела “опытных” и подходя к раздаточной тележке.

Молком понятливо кивнул. Мол, я бы и сам справился, но поскольку ты Джаггер-чемпион, то, конечно, тебе сподручнее челюсти сворачивать.

– Что-то я проголодался, – сказал я, ни к кому особенно не обращаясь. Подождав немного, добавил: – Очень.

Раб-поваренок в белом халате и колпаке тут же без лишних расспросов выдал нам с Молкомом и стариком Харой по тройной порции завтрака, и мы, нагрузившись тарелками, отправились разыскивать свободное место за столами.

Всего в нашем бараке размещалось не менее двух тысяч рабов. Много было собрано галактического народца в этом крысятнике, не по своей воле собранном. Но это были не все рабы великого господина Карнава. Как выяснилось позже, этому гнусному типу принадлежало еще несколько бараков. Два таких же-с рабами-людьми и один – с человекоподобными. Также ему принадлежал особый женский барак и небольшая, но известная в своих кругах школа гладиаторов. В общем, довольно посредственным работорговцем оказался этот Карнава. Мелким работорговцем. По пандерлоносским меркам мелким. Ни в какое сравнение не шли его владения с десятками многотысячных бараков Тора Кровопийцы. С миллионами рабов этого душегуба.

Обо всем этом я узнал от говорливого Молкома, пока мы завтракали. Оказывается, много чего было известно любознательному парнишке. Я поинтересовался, откуда у него такие сведения.

– От Хары, от кого же еще, – простодушно пояснил паренек, нанизывая пластмассовой вилкой длинную макаронину. Увидев мое недоуменное лицо, он пояснил: – У них, у варнавалийцев, очень развита телепатия. В общем, переговариваться они могут между собой, как радиопередатчики, на большие расстояния. Не все, правда, могут. С определенного возраста, да и то не у каждого открываются такие способности. Хара, к примеру, может. Наверное, уже растрезвонил всем своим в нашем бараке, что ты, Джаггер, уложил Нея – бугра “опытных”. Так ведь, Хара?