– Тутанканара! – вновь с выражением произнес Хара.

Молком недоуменно уставился на варнавалийца.

– Ты что, Хара, совсем на линке говорить разучился? По-человечески не можешь сказать! Заладил Тутанканара да Тутанканара. А что это значит?

Так и не дождавшись ответа от старика, сосредоточенно дожевывающего свой завтрак, Молком выжидательно посмотрел на меня, всем своим видом спрашивая: мол, что хотел сказать старик?

– Ну, не знаю, что Хара имеет в виду, – чистосердечно признался я. – Буквальный перевод звучит так – тот, кого остановить невозможно. Тутанканара – зовут еще варнавалийского волка. Надо сказать, это не простой волк. Хищник, какого еще поискать. Около метра в холке, лапы мощные, что у падейского медведя. Запросто один разделывается со стаей мешавских гиен. А гиены эти, знаешь, с лошадь величиной и злые, как сто удавов Рокка. Только не спасает это их. Этот волк, словно боевая машина, словно молния, врезается в толпу гиен, и отгрызенные лапы и вырванные сердца пожирательниц падали летят в разные стороны. Живет один-одинешенек, лишь на период спаривания подыскивает себе подружку. Никаких стай не признает. Действует всегда один. В общем, волк-одиночка. Но волк не простой. Необычайно выносливый. Может сотни миль преследовать добычу. При этом не есть, не пить, не спать по нескольку суток. До тех пор, пока не настигнет добычу или врага. А настигнув, первым делом вгрызается своей страшной пастью, всеми шестью рядами острых, как лезвия, зубов в грудь противнику. Вгрызается и одним движением вырывает сердце. Причем остановить его действительно практически невозможно. Я сам видел, как варнавалийский волк с перебитым позвоночником, с отстреленной передней левой лапой и раненой правой упорно и очень быстро полз, цепляясь зубами за землю, стремясь к своему врагу – охотнику, убившему его подружку-волчицу. И он таки дополз. Непонятно, каким чудом дополз и вырвал сердце у опрометчивого охотника.

Я сделал небольшую паузу, посмотрев в сторону Хары. Старик удовлетворенно кивнул.

– Варнавалийцы издревле приручали Тутанканара, – продолжал я рассказывать внимательно слушающему меня Молкому. – Точнее сказать, приручить Тутанканара невозможно. Слишком уж он гордый и свободолюбивый. В неволе не живет. Так что дрессировке не поддается. Можно лишь подружиться с варнавалийским волком. Стать его другом. Сделать это, конечно, нелегко, но, подружившись с человеком, Тутанканара становится преданным ему до конца. Это не та щенячья преданность собак. Это преданность настоящего друга. Друга, который не оставит в беде. Который будет с тобой до конца. Который вырвет сердце врагу, убившему его хозяина-друга.

– И которого остановить невозможна, – эхом отозвался вслед за мной Молком.

Я хотел еще что-то добавить, но в этот момент завыла сирена, и по всему пространству барака пронеслось: “Свиньи, на работу!”

Все вокруг засуетились. Заспешили.

– Давай быстрей, Джаггер, к выходу, – сказал Молком, торопливо запихивая в рот последние макаронины. – Не дай бог, опоздаем к погрузке, надзиратели так уделают, мать родная не узнает.

Протараторив это и залпом допив остывший чай, паренек стремительно двинулся по направлению к выходу. Я старался не отставать от юркого парнишки, и вскоре мы, усиленно работая локтями, пробираясь сквозь копошившихся рабов, оказались у дверей. У конца очереди к выходу из барака.

У дверей стояли два надзирателя. Рабы проходили мимо них с вытянутыми руками, и надзиратели, при помощи дистанционного управления активировали ручные браслеты энергонаручников. Процедура эта была отработана до мелочей, заминок не возникало, и вскоре мы с Молкомом, а следом за нами и Хара проскочили сквозь выходное отверстие. Миновав уже знакомые мне тройные решетчатые двери, попали в коридор. Здесь еще несколько надзирателей строили рабов в колонны по трое. Собрав отряд человек в пятьдесят, они отправляли их дальше по коридору к общему выходу из бараков. Я оказался с Харой и Молкомом в одном отряде, и нашу группу, конвоируемую двумя охранниками, повели по зигзагам длинного коридора. Мимо камеры пыток, мимо разделочной, мимо Кацеуновой камеры. А также мимо дверей женского барака, который сейчас был заперт. Попала ли туда моя Майя, я не знал, но очень надеялся на это. Уже одна возможность того, что моя девочка может находиться так близко от меня, придавала мне силы и уверенности, что и из этой передряги я выберусь целым и невредимым.

Выберусь вместе с моей Майей.

О том, что Майя сейчас может находиться и на другом конце планеты, и на другом конце Галактики, я старался не думать.

По коридору шли ровно, строем, четко чеканя шаг, словно солдаты на параде. За порядком бдительно следили охранники, и при малейшем подозрении на расхлябанность виноватые тут же наказывались. Небольшим разрядом электрошокера или просто пинком. Рабы, стараясь не сбиться с ритма, рядами по трое, наконец, вышли на крытую платформу.

Вдохнув глоток свежего воздуха и зажмурившись от лучей яркого светила Голосе, я огляделся. Монопоезд, состоящий из десятка вагонов и видавшего виды топ-локомотива, стоял на единственном пути платформы. Все вагоны в составе, кроме последнего, были битком набиты рабами.

“Свиньи, в вагон!” – раздалась команда одного из надзирателей, и наш отряд без лишних разговоров принялся грузиться в свободный вагон.

Платформа располагалась внутри огороженной высоким пластобетонным забором территории. Кроме огромного ангара, в котором находились бараки рабов и откуда нас вывели, на территории лагеря имелись также здание энергоблока, длинная одноэтажная серая казарма надзирателей с пристроенной к ней столовой, школа гладиаторов и маленький, аккуратный, из красного кирпича домик старшего надзирателя – Кацеуна. В дальнем от платформы конце лагеря размещалась посадочная площадка, предназначенная для небольших валолетов. Сейчас она была пуста. По всему периметру лагеря виднелись наблюдательные вышки с вооруженными охранниками. Пластобетонный забор сверху был покрыт несколькими рядами силовых разрядников. Перепрыгнуть, а тем более перелезть через такой забор невозможно. Любой предмет, оказавшийся в радиусе действия разрядников, то есть в радиусе десяти-пятнадцати метров, мгновенно превращался в горсточку пепла. Пепла, тотчас развеянного пандерлоносским ветром по лагерю господина Карнава.

Кроме того, периметр лагеря круглосуточно охранялся кибернетической охраной, которая, как известно, не спит, не ест и от экранов следящих мониторов не отрывает взгляд ни на секунду. А вмонтированные в наши ошейники индивидуальные сигнализаторы наверняка подадут сигнал охране, если даже каким-то чудом и удастся покинуть территорию лагеря.

В общем, о побеге из лагеря пока стоит позабыть. Оставался шанс покинуть гостеприимного господина Карнава с изорениумных разработок, куда нас всех и направили. Небольшой, но шанс.

Внутри лагеря рабов особо не охраняли. Лишь несколько вооруженных энергоавтоматами охранников в броне класса “Правопорядок” прохаживались по краю платформы, изредка бросая ленивые взгляды в сторону рабов. Беспечность вполне понятная. Все рабы были в энергонаручниках. Которые хоть и не находились сейчас в состоянии активации, могли быть мгновенно, любым из охранников активированы. Активированы сигналом “общая опасность”. И тогда все рабы, находящиеся в радиусе сотни метров, попадали бы с конечностями, скованными мощным силовым полем ближнего действия. Связанными шанхайским узлом.