Вокруг меня только смерть. Я думала, как можно примириться с этой жизнью, но у меня нет особых идей… Никто не может понять, какую боль я испытываю, и я не могу обрести поддержку ни в чём. К сожалению, или, к счастью, никто, кроме тебя не знает мои глубокие мысли и переживания. И, да, верно мне нечего ждать от этого мира какого-то понимания или сострадания, потому что то, что происходит в моей жизни — не касается никого. Это никак не смягчает боль, не нивелирует её, напротив, все мои чувства кажется мне незначительными, словно я не имею на них права.

Я знаю, что ты меня никогда не обманывал, ничего не обещал, просто был снисходителен к моей печали, но от этого ещё хуже. Вместо любви я начинаю испытывать ненависть. Я считаю тебя самым мерзким и ужасным человеком в моей жизни! Ты знал, каково мне было переживать агонию матери, ты знал, что я была не в себе, и всё равно твоё самолюбие и похоть оказались дороже моей жизни! Ты ведь прекрасно понимал, что я люблю тебя, люблю с того самого первого поцелуя на кладбище… И ты всё равно мной воспользовался! Я же не могу отказаться от ласк того, кого люблю, какой бы не держала моральный кодекс, какие бы не были последствия. Это выше моих сил. Я получала единственное утешение от твоих ласк!

Я не знаю, чего ты хотел этим добиться, но мне было очень больно. Вообще, когда тебе разбивают сердце — это больно. Но всё равно, время, проведённое с тобой, навсегда остаётся лучшим в моей жизни… Я не смогу никого сильнее полюбить, чем тебя, не смогу открыться никому так же, как тебе. Никто не прикасался ко мне так нежно и робко, как это делал ты, не гладил по волосам и не держал за руки. И теперь мне это совершенно не нужно. Ни от кого.

Ко мне в гости приходил старый приятель семьи, принёс мне красные хризантемы и говорил какие-то обнадеживающие слова вкупе с комплиментами, но я всё время думала только о тебе. Под конец визита он обнял меня за талию и поцеловал в щеку, сказав, что я очень красивая, что взгляд у меня беззащитный и невинный. А ты мне никогда не говорил, что я красивая!

Знаешь, если ад есть, то он на Земле. Я впервые возненавидела эту жизнь. Впервые не могу найти в себе силы любить мир. Мне кажется, что это в действительно конец моей жизни, и я попытаюсь её закончить. Если не получится самостоятельно, то я уже не знаю… Выйду ночью на трассу и буду ждать, пока меня подберут какие-нибудь интересные личности, изнасилуют и убьют. Но это как-то совсем не романтично! Слова я их жертва. Надеюсь не придётся.

И прости меня за то, что я тебе написала, мне больше некому, Я ВЕДЬ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Твоя? Тина"

"Приветствую тебя и целую твои руки.

Ты пытаешься воззвать к моей совести, чтобы я начал задумываться над своим поведением, ощущал стыд и вину, и, может быть, в следующий раз я так не поступлю… Я убеждён, что люди не меняются, и ты должна это запомнить. Ты мне не безразлична, и мне больно читать о том, что ты собираешься рыть себе могилу.

Я хочу тебя увидеть. Я возьму увольнительное через две недели, как раз тогда, когда вся листва должна будет опасть, и деревья будут похожи на голые тюремные прутья. Ты читала про эксперимент Зимбардо? Он представляет собой исследование реакции человека на лишение свободы, на условия лагерной жизни и на влияние навязанной и единственно верной модели поведения в обществе. Собственно, я подопытный кролик. Я полагал, что зависимая от авторитетов и приказаний толпа — это то, что я изучил в достаточной мере, так же, как и их главарей, воющих от сладости власти. Любопытство исчерпано. Люди в своей массе едва ли мне теперь интересны.

Вероятно, я сам себе противоречу, но я испытываю чувство стыда и угрызения совести, боюсь, что мне будет тяжело говорить с тобой. Тебе не за что меня любить. Я тобой воспользовался. Ты красива. Ты действительно хотела этих слов от меня? Оправдывать себя спонтанными действиями и желаниями — полная чушь, я делал всё вполне осознанно, думаю, что ты и сама это прекрасно знаешь. Конфликт жажды похоти и совести — вот умора.

Но, милая, не забывай о том, что в борьбе с чудовищем, ты сама им становишься и истязаешь меня, как Цербер своими упреками. Ты по-прежнему мой Друг, а дружба — это отношения между перформативными субъектами, включая свойство этих отношений в безиерархической коммуникации, то есть равноправной. Какое равноправие есть у нас? Ты рассуждаешь с позиции выше, мы разбираем эту проблему по твоей инициативе, хоть я и не отказываюсь от своих негативных чувств из-за моего поступка, но вспоминать об этом и вовсе не желаю. Не вводи излишне драматические ноты в беседу и не будь мученицей.

Не смей умирать. Если умрёшь — навсегда останешься рабыней.

До встречи. Твой вечный друг."

…Я чувствую себя выжженным полем, маковым полем, потому что маки — мои любимые цветы. И верно, что я так себя чувствую. Кажется, что я бесконечно и навсегда одинока, что я все время глушу это возникающее чувство, я занимаю мысли любой бессмыслицей, словно страшусь жизни, времени, самой себя и одиночества. Мы приходим одни в этот мир, живём одинокими и умираем в одиночестве. Я воображала, что можно иметь близость, будь то дружескую или романтическую, и понимать Другого, лишая его чувства одиночества. Но, наверное, любовь — есть блажь, ведь невозможно понять Другого человека. Каждый человек бесконечно далёк и недосягаем, его мысли, его чувства, переживания — невозможно осознать и почувствовать, невозможно сострадать кому-то больше десятой доли. Человек всегда Другой. Адресат писал, что не знает, что следует говорить скорбящему. Незнание кроется в том, что мы никогда не поймём, что чувствует другой, мы никогда не сможем примерить на себя его чувства, а если и пытаемся, то совершаем ошибку, а после приходит непонимание и осуждение. Люди словно одну рубашку примеряют, несмотря на свой социальный статус, возраст, вес, пол. Нищему — и грязная, непорванная рубаха сойдёт, тогда как