четких деталях, кроме силуэта его тела. Мое воображение разыгралось.

Нико высунул голову из-за угла. Я сложила одежду и поставила ее на туалетный столик.

Я отступила назад.

— Я подожду тебя в гостиной.

— Ты уверена, красавица? — его хрипловатый тон наводил на размышления. Он слегка отшатнулся назад и прижал мыльную губку к своей загорелой коже. — Ты можешь вымыть меня дочиста, осмотреть каждый дюйм моего тела, — мой взгляд непроизвольно опустился вниз, но он намеренно прикрыл некоторые части себя, — в медицинских целях, чтобы уточнить план моего лечения.

Я медленно моргнула; должно быть, он ударился головой.

Ни одна из прежних враждебностей не была направлена против меня. Очевидно, что травмы не мешали представителям мужского пола флиртовать, равно как и представительницам женского пола не мешали глазеть на пострадавшего человека и воображать, что они принимают его предложение. У тебя слишком давно не было секса. Это разветвление.

Мои мысли забрели на опасную территорию, и я мысленно хлопнула себя по запястью. Он отвлекал себя от очевидного. Было естественно отмахнуться от боли ради чего-то более приятного. Я не обиделась на его ухаживания. Польщена? Определенно.

— Хорошая попытка, Казанова, — я покачала головой, закрывая за собой дверь и оставляя его мыться.

Я достала аптечку побольше, отодвинув в сторону основную. Поскольку Джош дрался профессионально, было гарантировано, что под рукой всегда будет хотя бы одна. Я покачала головой: ММА может быть кровавым и беспощадным видом спорта.

Я сидела за обеденным столом, скрестив ноги, разложив по всей поверхности предметы из аптечки первой помощи, которые, по моему мнению, были необходимы.

Мое внимание переключилось на Нико, когда он вошел в большую комнату открытой планировки. Гостиная и столовая были расположены в одной зоне, а кухня находилась чуть в стороне, занимая все пространство от передней до задней части виллы. Мне всегда нравилось, как безупречно это выглядело.

Он был без рубашки. Но я поняла почему. Я поморщилась от контраста цветов, покрывавших его грудь и спину. Синяки и порезы. Мой интерес перешел на его сторону. У него была татуировка во весь рукав от правого плеча с замысловатыми толстыми линиями черного и серого оттенков, которые окружали рисунки поменьше. Она артистично изгибалась и заканчивалась у его запястья.

Продолжая изучать, когда его рука наклонилась, до меня дошло, что это были не сплетенные линии, а очертания тела змеи с мелко проработанными чешуйками. Голова змеи демонстрировала острые клыки, а раздвоенный язык располагался на внутренней стороне его запястья. Смелый выбор.

Я указала на стул напротив, вытянув ноги, которые казались такими бледными по сравнению с его загорелой кожей.

— Итак, ты Нико, — заявила я.

Он осторожно взгромоздился на стул, оставив достаточно места, чтобы я могла позаботиться и о его спине.

— Николас, мои друзья зовут меня Нико, — он поморщился, когда я приложила ватку с дезинфицирующим средством к его брови, где все еще сочилась кровь. — Скажи мне свое имя.

— Все зовут меня Ческа.

Я посмотрела на него сверху вниз, моя грудь была на уровне его глаз. Нам обоим было трудно это игнорировать.

— Что случилось? — спросила я, любопытствуя узнать, как он дошел до такого состояния.

Судя по его виду, он был человеком, который мог легко защитить себя. Нико окружала та самая атмосфера, но с моей стороны было неправильно судить только по внешности.

Проигнорировав мой вопрос, он задал свой.

— Парень?

Я сильнее надавила на порез на его брови, заработав шипение в ответ. Мои губы дрогнули. Это за то, что ты заранее был груб со мной.

Я взяла со стола два предмета — клей и стежки бабочками — и подняла их.

— Предпочтения? И нет, никакого парня.

— Клей, — ответил он, высунув язык между зубами, демонстрируя полоску для пирсинга языка. Он соблазнительно зажал шарик между длинными белыми зубами.

Теперь это… было бы совершенно уникальным опытом, используемым в определенном месте. Какой еще пирсинг у него был? Мой взгляд метнулся к его ушам, увидев их с нетронутыми пирсингами. Удивительно, что их не вырвали во время его ссоры.

Отложив стежки бабочкой в сторону, я промокнула кровь с его брови. Мое тело подалось вперед, чтобы сосредоточиться и выбрать правильный угол. Руки Нико свободно лежали на внешней стороне моих бедер. Я изо всех сил старалась не реагировать на его прикосновения, стягивая кожу, пока выдавляла клей по линии над небольшим порезом, держа его туго и слегка дуя, пока он застывал. Столько крови из-за чего-то незначительного, но травмы головы были именно такими.

— Ты часто приглашаешь незнакомых людей в свой дом? — спросил он.

— Не принимай мои действия за слабость. Возможно, я пригласила тебя, чтобы позаботиться о твоих ранах, потому что я такой человек — я помогаю людям, если могу, — мой голос был ледяным. — Но я могу ранить тебя и защищаться, если ты окажешься опасен для меня. Хочешь проверить эту теорию?

Нико усмехнулся, и этот звук согрел каждую частичку моего тела.

— Кто научил тебя защищаться?

Я продолжила обрабатывать остальные мелкие порезы и царапины. С синяками я особо ничего не могла сделать, кроме как намазать их кремом с арникой. Большая часть крови с его тела смылась в душе, предоставив мне чистый холст для работы.

Мне приходилось делать это для моего брата и некоторых его друзей несколько раз, особенно когда он отказывался ехать в больницу или обращаться к врачу, зная, что это дойдет до наших родителей. Затем он получил бы еще одну обстоятельную лекцию о недостатках профессии, которую он любил и которой хотел заниматься всю свою жизнь. Но они придирались к нему только из любви.

— Я не могу раскрыть все свои секреты. А что? — я одарила его улыбкой. — Ты, случайно, не серийный убийца?

На его лице промелькнуло веселье, прежде чем он дернулся от укола дезинфицирующего средства, которым я промазала еще один порез на его мускулистой груди.

— Что, если бы я был киллером, а не серийным убийцей? Это что-то изменило бы? — он ухмыльнулся. — Стал бы убийца открыто признаваться в том, что он убийца?

Я закатила глаза.

— Возможно. В зависимости от их личности, от того, чего они хотели добиться своими убийствами.

Его ухмылка расширилась до настоящей улыбки, которая заставила меня остановиться, чтобы осознать это.

— Я не буду кусаться, пожалуйста, просвети класс.

Настоящие криминальные документальные фильмы и подкасты меня безмерно заинтриговали. Я была одной из тех странных людей, которые могли расслабиться, слушая или наблюдая подробные подробности ужасов, и называли это расслаблением, пока клевали носом перед сном.