очень простая вещь: необходимо обеспечить чистую воду. Люди должны быть предупреждены… и научены тому, что они не должны пить любую воду, которая собирается во время дождя в придорожных канавах. По канавам ходят животные, пьют из них воду, дети купаются в них, а люди пьют из них воду. И вот так исчезнет девяносто процентов болезней».

Хайле Селассье молча слушал. Он сказал: «Ваш доклад правильный, ваш совет правильный, но я не собираюсь делать этого, так как если я спасу девяносто процентов людей, то что в этом случае я буду делать с такой толпой, с таким перенаселением? Тогда вы будете помогать мне? Тогда кто поможет мне? Пусть природа действует своим чередом. Вы сделаете из нас нищих перед лицом всего мира».

«По крайней мере, сейчас у нас есть достоинство. Мы не нищие; мы не голодные, мы не умираем с голода. Что же можно сделать? Люди понимают это: приходит болезнь, люди умирают; смерть естественна. Я прекрасно вас понимаю, — сказал он. — Не думайте, что я не понял вашу идею — ваша идея на сто процентов правильная, — но успокойтесь и поезжайте домой».

Те люди сообщили во всех средствах информации: «Этот человек просто сумасшедший! Мы предоставляем ему научную информацию: мы работали три месяца, путешествуя по Эфиопии и рискуя своими жизнями; мы подготовили целый доклад, а этот человек сказал: „Он на сто процентов правильный; заберите его домой, отдохните и забудьте все об Эфиопии!“»

Все думали, что этот Хайле Селассье просто сумасшедший, но даже в то время я, возможно, был единственным человеком, который высказывался в его пользу. И я сказал: «Я думаю, что он прав: если девяносто процентов умирающих людей будет спасено, то кто в этом случае собирается снабжать их продовольствием, одеждой и кровом? Эфиопия не имеет средств, это бедная страна; она может поддерживать только небольшое население. И откуда эти врачи собираются доставить все необходимое? Спасти человека не очень трудно, но обеспечить его жизнь в течение семидесяти лет очень трудно».

Но молодые люди Эфиопии думали, что Хайле Селассье сумасшедший, что он стал циничным, что он слишком стар. И конечно, он правил страной со времен первой мировой войны; возможно, он был единственным правителем, который правил страной на протяжении двух войн. Но он не был циничным, он был действительно очень разумным человеком.

Когда происходила революция, я думаю, он сделал то, что может сделать только очень разумный человек: он вышел из дворца и спросил революционеров: «Что вы хотите сделать со мной? Не будьте разрушительны без необходимости: ваша проблема — я, поэтому что вы хотите сделать со мной?»

Они сказали: «Садитесь в автомобиль и езжайте с нами».

Он сказал: «Прекрасно». Он сел в автомобиль и поехал с ними в военный лагерь. Никогда раньше в истории революция не проходила так легко. Но это был разумный человек, очень разумный. Он сказал: «Зачем разрушать и убивать без необходимости? Мои люди будут убивать ваших людей, ваши люди будут убивать моих людей. Заберите меня, и решены все проблемы. Принимайте на себя руководство».

И с тех пор как они приняли на себя руководство, они принимали всевозможные советы от экспертов, от различных врачей, экономистов, финансовых экспертов, — а результат один: Эфиопия умирает. Я говорю, что теперь они должны вспомнить то, что сказал Хайле Селассье: «Вы можете спасти народ, но тогда…? Лучше позволить природе действовать своим чередом».

Иногда эти врачи, эти финансовые эксперты выглядят очень созидательными, и то, что они говорят, выглядит созидательным — спасение жизни. А Хайле Селассье выглядит очень разрушительным, позволяя природе действовать своим чередом. Но когда я ближе присматриваюсь к ним, то я думаю, что Хайле Селассье, в конце концов, прав, а эти образованные идиоты даже не знают, что они делают. И вот что они сделали во всем мире. Сейчас население настолько велико, что к концу этого века даже не будет достаточно места, чтобы стоять. Все будет настолько переполненным, настолько ужасным, настолько грязным и настолько больным.

И это уже начало происходить.

Тот человек сказал Шиле, что он просил о помощи Советский Союз. Они сказали: «Мы желаем помочь, но в этом случае мы хотим войти в страну; наши войска будут там». И это ясно: если Советский Союз входит со своими войсками в страну, чтобы помочь ей, то Америка сразу же будет готова войти в страну со своими войсками, чтобы помочь ей.

Но это не помощь, это самый худший вид эксплуатации. Они умирают, а вы ведете переговоры: «Позвольте войти нашим войскам, и мы поможем». Никто не знает, какую помощь они окажут. Одно определенно: их войска никогда не выйдут из страны.

Это лидеры. Религия не имеет лидеров. И никогда не используйте слово «великие» применительно к религиозным людям. Религиозные люди — очень обыкновенные, очень простые. Почему эта идея «великих» стала относиться к религии? Или это были фанатики, которые сами провозглашали себя великими, или их последователи чувствовали себя не очень конкурентоспособными по отношению к другим последователям и должны были продолжать приумножать величие своего лидера, своего создателя.

Но все это политика, бизнес.

Это не имеет ничего общего с религией.

Удивительно то, что ни одна религия не говорит: «Наш религиозный создатель был обыкновенным человеком». Это было бы так целомудренно, так чисто, так почтенно. Наоборот, они продолжают заявлять глупые вещи, которые только делают их посмешищем.

По моему мнению, великих религиозных лидеров не существует.

И о каких идеологиях вы говорите? Какое отношение имеет религия к идеологии? Слово «идеология» состоит из двух слов: идея и логика. Итак, религия не имеет ничего общего с идеями или с логикой. Идеи — это умственное, психическое.

Религия начинается там, где идеи кончаются.

Религия начинается там, где идеи и их влияние отбрасываются.

Религия имеет крылья, но только в том случае, если идеи не лежат на ней грузом.

Нет идей… и есть религия.

Ваша голова полна идей, и тогда вовсе нет возможности быть религии. Идеи просто означают, что вы не познаете и стараетесь постичь, что это такое. Слепой человек, думающий о свете, — это идея. Человек, который знает свет, имеет не «представление» о свете; он просто знает свет.