— Как я тебя призову?

Вместо того, чтобы ответить, Кабо выпрямилась. Затем нацелила на меня указательный палец, и ноготь на нем заострился сам собой. Я слегка напрягся.

— Не бойся, — девушка улыбнулась. — Будет неприятно, но это совершенно безопасно.

С этими словами она ловко разрезала ногтем мою вымазанную кровью футболку, открыв костлявую бледную грудь.

— Мы же вроде договорились, что я сперва приведу себя в порядок? — я приподнял брови, наблюдая за действиями красавицы.

— Я помню, — игриво промурлыкала она. — И раз договорились, то так и будет. А сейчас, пожалуйста, не мешай. И постарайся не дергаться.

Ничего хорошего ее последняя фраза не сулила, и спустя пару секунд я в этом убедился. Кабо начала вырезать на моей коже причудливого вида символ. Прямо над сердцем. Вся левая половина груди полыхнула болью, но я заставлял себя лежать так же спокойно, словно бы ничего не происходило.

— Потерпи, дорогой, — шептала Кабо, продолжая «рисовать». — Здесь я почти все.

Здесь?..

Закончила она и впрямь быстро. Затем потребовала, чтобы я дал ей правую ладонь, и начала полосовать уже ее. Это оказалось еще больнее, и я все-таки зашипел.

— Спокойнее, спокойнее, — девушка строго посмотрела на меня, поковыряла мою ладонь ногтем еще около минуты и удовлетворенно выдохнула: — Вот и готово.

— Что теперь? — спросил я, поднося к глазам залитую кровью руку.

— Я оставила на твоем теле особые печати. Как только я тебе понадоблюсь, приложи ладонь к груди, и очень скоро я приду на твой зов. Все довольно просто, верно? — красавица лукаво улыбнулась.

Я кивнул.

— Сейчас мы должны попрощаться, Пайн, — продолжала Кабо. — Мне пора возвращаться в свой мир. Но я надеюсь, что скоро снова тебя увижу.

С этими словами она слезла с меня и шагнула назад. Преодолевая боль в мышцах, я тоже поднялся и только сейчас обнаружил, что ни глефы, ни мешка с добычей рядом нет.

— Не волнуйся, — сказала Кабо, как только я спросил об этом. — Глефа перенеслась в оружейную, а Слепки и все остальное… в общем, тоже отправилось по назначению.

— По назначению? Это куда? И кстати, что вообще такое Темные Угодья?

— Терпение, Пайн, терпение. Со временем ты все узнаешь. Ну а пока скажу лишь, что ты славно постарался. Еще пара таких визитов в Темные Угодья, и ты получишь очень достойное вознаграждение.

Прежде чем я успел что-либо ответить, Кабо исчезла. Попросту растворилась в воздухе. Пару секунд я растерянно глядел на то место, где только что стояла девушка, затем осмотрелся.

Близился рассвет. Еще пара часов — и надо будет отправляться в школу. Хотя… Нужна ли она мне после всего, что произошло?

Вернувшись на лавку, я уставился в одну точку и задумался о собственном будущем. Если еще вечером оно представлялось мне зловонным болотом, то теперь все было будто в тумане. Но это радовало.

Я совершенно не ожидал, что снова стану магом. Разумеется, до полного восстановления способностей очень далеко, и тем не менее. Выпавший мне шанс уникален, и я его не упущу. Плевать на все риски. Сила для меня всегда была тем, ради чего не жалко поставить на кон собственную жизнь.

В этом мире она тоже многое решала. Власть и настоящее богатство здесь принадлежали магам-аристократам — дворянам, боярам, князьям и, разумеется, императору, и мне было необходимо войти в круг избранных. Задача крайне сложная, но, на самом деле, вполне решаемая. И начать следует с поступления в академию для магов. Обычно там обучаются дети аристократов, поскольку дар всегда передается по наследству. Но двери академий открыты и для простолюдинов, в которых пробудилась сила. Такое редко, но случается, и моя одноклассница Ева — лучший тому пример.

Невольно я вспомнил «Арену героев». Перед глазами возникли Татьяна Боголюбова, Савва Думский, другие участники. Если я смогу полностью восстановить свой источник, то стану сильнее, чем все они вместе взятые. Чем любой маг, живущий в этом странном мире, где сила каким-то чудом сосуществует с техническим прогрессом. И тогда можно будет вернуться к моей первоначальной цели: отыскать путь домой и отомстить.

— Теперь все будет иначе, — прошептал я, встал и направился к дому.

Поднимаясь на второй этаж, я очистил ноздри от засохшей крови. Но толкнув незапертую дверь в квартиру моей «матери» Эллы, пожалел об этом. В нос тут же шибанул мерзкий запах дешевого пойла, сигаретного дыма и какой-то тухлятины. Из ближайшей комнаты, лишившейся двери пару лет назад, доносился храп.

— Мерзость, — процедил я и разулся, отметив, что руки, несмотря на боль после сражений в Темных Угодьях, слушаются гораздо лучше.

И все благодаря магии. Едва вернувшись, она сразу начала действовать.

От этой мысли я улыбнулся, но тут же помрачнел, когда с кухни донесся хриплый кашель. Похоже, спокойно встретить новый день мне не удастся.

— О, костлявый вернулся, — произнес Матвей, как только я оказался у дверей в душную и сырую каморку санузла.

Раздетый до пояса, чтобы было видно синеву татуировок, бритоголовый, лопоухий и тощий пересидок устроился возле окна с сигаретой и чашкой какой-то густой черной дряни. Узко посаженные глаза не отрывались от меня, на крысиной морде играла мерзкая ухмылочка.

— Где пропадал-то, родной? Оп-пачки, — заметив, что я весь в крови, Матвей привстал и улыбнулся еще шире. — А где это тебя так отмудохали? Дальше этого, надеюсь, не дошло? А то смотри, если что, теперь тебе за стол нельзя.

Промолчав, я зашел в санузел и минут десять отмывался от крови. Желудок урчал, я чувствовал, что сейчас необходимо поесть. Даже при условии, что этот урод в наколках будет рядом.

На кухне я отыскал в буфете пачку лапши быстрого приготовления. Вскипятил воду, залил лапшу кипятком и уселся напротив Матвея. Тот внимательно следил за каждым моим действием и недобро щурился.

— Ты это, — начал он, как только я принялся за еду, — когда тебя мудохали, защищался хотя бы?

Я не ответил, продолжая набивать живот горячей лапшой.

— Оглох что ли? — сурово осведомился Матвей. — Отвечай, когда старшие вопросы задают.

— Защищался, — коротко ответил я.

— А ну-ка покажи руки.

Я молча продолжил есть.

— Руки, я сказал! — рявкнул пересидок и, привстав, схватил меня за запястья.

Несколько секунд он изучал мои костяшки. На мозоли от глефы и причудливый узор, оставленный ногтем Кабо, урод не обратил внимания.

— Да нихера ты не защищался, — сказал он, брезгливо кривя морду. — Куда тебе. Наверняка и подтереться-то с первого раза не можешь.

Я отправил в рот очередную вилку лапши и принялся торопливо жевать, чувствуя, что закипаю.