Но при этом без меры самоуверенный. Задирает подбородок, смотрит на меня снисходительно, тонкогубый рот легко складывается в ироничную улыбку, а голубые глаза за толстенными стеклами очков бойкие, навыкате, и очень умные.

— У Франца чрезвычайно сильный дар, — доктор жестом пригласил всех сесть у стола. — Он не только легко видит эфирные поля и играет симпатическими связями, как талантливый скрипач на скрипке. Он может создавать материальную реплику предмета, пользуясь его энергетическим образом, как основой! Покажи, Франц, — доктор азартно придвинул Францу настольные часы. Доктор когда-то получил их в дар от богатого пациента — часы были с позолотой, сложным механизмом и календарем. Я хорошо знала их устройство — пришлось как-то разобрать и почистить их от пыли.

Франц выпрямился и пристально посмотрел на часы. Его лицо приняло отсутствующее выражение. Шли секунды, ничего не происходило. Но потом стрелки часов дрогнули, двинулись, поползли по циферблату, набирая скорость — и бешено понеслись, словно спешили нагнать убегающее время!

Часы жалобно звенели и потрескивали, доктор Крамер крякал от удовольствия и восклицал: «Это еще не все, нет! Смотрите!»

Франц Фукс шумно выдохнул и опять надул щеки от напряжения. И тут на циферблате загорелся бледный эфирный контур еще одной, третьей стрелки… Он уплотнялся, тускнел, пока призрачные очертания не превратились в металл, почти ничем не отличающейся от настоящего! Миг — и третья стрелка пустилась крутить обороты.

Потрясенная, я перевела взгляд на Франца. Тот сидел спокойно, даже не побледнел, лишь капли пота выступили на его высоком лбу да стекла очков затуманились от испарины. Затем он сказал:

— Хватит, пожалуй.

Когда я глянула на часы, то успела увидеть, как металл стрелки превратился обратно в полупрозрачный мираж, которое тут же растаял без следа.

Доктор Крамер громко зааплодировал. Я ахнула.

— Настоящая магия!

— Так говорят необразованные люди, госпожа Вайс, — горделиво усмехнулся Франц, утирая лоб несвежим платком и поправляя очки. — Но это не магия. Это — сила природы, которую мы, одаренные и образованные люди, учимся использовать. Я управлял эфирным дубликатом часов, их репликой. А потом дополнил его еще одной стрелкой, и уплотнил энергетический контур так, что деталь почти ничем не отличалась от реальной.

— Вы можете проделывать это с любыми механизмами?

— С теми, устройство которых хорошо знаю. И долго такой образ держать не могу. Да и незачем! Это просто фокус. Впрочем, мой дар полезен при ремонте испорченных вещей. Он помогает увидеть суть поломки и быстро до нее добраться. С живыми организмами легче, поверьте! Они могут сами восстанавливать то, что необходимо, стоит лишь им подсказать и подтолкнуть на верный путь.

Я и без дара разберусь с сердцем барона и сделаю так, что оно не будет его беспокоить. Мэтр Кланц, старый тщеславный черт, любит все усложнять. И не хочет уступать свои лавры другим. Потому и радуется, когда его называют дьяволом. Это словно делает его выше остальных, особенным!

— Не могу не согласиться! — подал голос доктор Крамер.

— Мистика — приманка для неучей, — продолжил Франц с апломбом. — Они охотно несут Кланцу свои деньги. Скоро наш славный мэтр не будет таким уж незаменимым. А это его увлечение Жакемаром! Еще один доисторический неуч, возомнивший себя гением.

Его самоуверенность меня покоробила.

— Думаю, мы уже решили проблему с механическим сердцем, — отозвалась я сердито. — Барон в полном порядке. Да и Кланц вовсе не мистик. Реалист и практик до мозга костей.

— Расскажите, Майя, — потребовал доктор Крамер. — Францу нужны эти сведения.

Я послушалась. Упомянула и о визите к Кланцу, однако без подробностей. Умения Франца вызывали у меня большие сомнения. Очень уж он высокого о себе мнения — как бы не наворотил дел впопыхах… Во время рассказа я посматривала на часы на столе доктора: бешеный бег стрелок не прошел для них даром. Механизм сломался. Часы стояли совершенно безжизненные.

Мужчины выслушали меня с интересом, а потом пустились обсуждать. Углубились в научные дебри — толковали о симпатических связях, природе виталических сил, ауре организмов и вещей — использовали незнакомые термины, горячо спорили, стучали кулаками по столу.

Я сидела тихо, опустив голову. Стало понятно, что при всей их учености, полезного совета ни доктор, ни его студент мне дать не смогут. Их больше интересовали собственные теоретические исследования, чем благополучие барона фон Морунгена.

Ну и не надо. Сама справлюсь. Уже справилась.

— Я приеду в замок Морунген через месяц, — пообещал Франц Фукс, когда дискуссия закончилась, я попрощалась и, нагруженная книгами и заметками, которые дал мне доктор, направилась к двери. — Не об этом я, конечно, мечтал — быть личным лекарем «дубленого затылка»* в какой-то глуши — но что поделать! Я ему многим обязан. Сам я не смог бы оплатить годы учебы. Но я выполню свой долг и позабочусь о фон Морунгене. И вы сможете быть свободной.

— Барон будет рад вашему приезду, — вежливо сказала я напоследок.

Ох, сдается, Франца ждет неприятный сюрприз от этого «дубленого затылка в какой-то глуши». Августу не придется по вкусу снобизм юного мастера. Впрочем, если от этого гения будет толк, можно простить ему его маленькие слабости.

Я опять глянула на сломанные часы. Франц перехватил мой взгляд и сказал насмешливо:

— Все еще сомневаетесь? Не беспокойтесь, мигом их починю.

Он лишь коснулся часов рукой — легко, будто лаская. Внутри корпуса что-то крякнуло, щелкнуло. Стрелки вздрогнули на циферблате, раздалось тиканье.

Франц горделиво тряхнул головой.

— Осталось выставить верное время и завести. Видите, Майя, я умею куда больше, чем обычный часовщик. Уж не обессудьте и не обижайтесь. Вы, безусловно, талантливы, но до меня вам далеко.

*Дубленый затылок — так называли служивых, особенно пехотинцев.

Когда я покинула госпиталь, наступил полдень. По улицам полз густой звон часов на городской башне. Чтобы поспеть к обеду, следовало взять извозчика, но я решила пройтись. И выбрала для этого долгую дорогу — через улицу, адрес которой был указан на записке, что дал мне барон.

Здесь стоял его городской дом, купленный незадолго до отъезда в Морунген.

Вот и он: скромный, одноэтажный, из простого камня, без украшений… строгий, как и его хозяин.

Наверное, Август редко бывает в нем. Приходит лишь ночевать. Интересно, что там внутри? Скудная обстановка, как в казарме? Простая, массивная мебель? Одно знаю точно: там нет ни настенных, ни напольных часов. Человек с заводным железным сердцем не выносит их тиканья.

Я представила, как барон возвращается в свой городской дом вечером после утомительного дня и садится в кресло для короткого отдыха, как он делал это в замке Морунген. Мне нравилось наблюдать за ним в эти мгновения из своего угла, где я тихо сидела с книжкой или альбомом.