— А есть там у вас некий Джек П. Ридли? — спросилКарпер. — У него маленькая ферма по разведению цыплят.

— Знаю я, о ком вы говорите, — прервал егоСондерс. Как раз я и должен был поговорить с ним, собирался связаться потелефону завтра или послезавтра… Он только недавно приехал в эти края, вряд линам удастся много выжать из него. Но уж какие-то деньги я из него выжму, пустьдаже это будет не больше пятидесяти долларов, раз уж он с нами в одной лодке.Его земля не стоит больше нескольких тысяч.

— Ты еще не видел его? — сухо спросил Карпер.

— Пока нет.

— А ты знаешь, кто такой Ридли на самом деле?

— Что вы имеете в виду? Ридли, он и есть Ридли, развене так?

— Нет, не так.

— А кто же он?

— Ридли, — заявил Карпер, — это на самом делеРальф Дж. Прессман.

— Что вы говорите?!

— Да, это так.

— Вы уверены в этом?

— Совершенно.

— Но для чего все это?

— Он рассчитывал, что вы посетите его и у него появитсяшанс выведать все ваши планы.

Сондерс задумался.

— Отлично, я доставлю ему такое удовольствие. Позвоню,пожалуй, завтра утром. И свяжусь заодно с Эвереттом Тру из “Петри геральд”. Мыотправимся туда вместе и…

— Погоди минутку, — перебил его Карпер. — Яхочу, чтобы ты для меня кое-что сделал, идет?

— Что я должен сделать?

— Не звони ему пару часов. Дай мне время сделатькое-какие приготовления.

— Зачем вам это нужно?

— Я тут задумал кое-что.

— Но он может смыться за это время!

— Нет. Он собирается пробыть здесь некоторое время.Будет ждать развития событий, ведь неизвестно еще, чем закончится это дело снефтью.

— А как вы об этом узнали?

— Случай помог. Сондерс задумался.

— Это может сильно все изменить. Если мы поймаем его наэтом деле, это может сильно повлиять на положение вещей. Мы сможем дажедобиться пересмотра дела в Верховном суде.

— Это не сможет ему сильно повредить, — сказалКарпер.

Сондерс засмеялся:

— Он должен прийти в суд с чистыми руками и сосведениями, которые были получены только легальным путем. А вы думаете, членыВерховного суда не читают газет?

— Хорошо, — заявил Карпер. — Мне нужно толькоодно.

— Что именно?

— Подожди звонить ему еще пару часов. Мне бы нехотелось, чтобы он знал, что мне что-то известно о его намерениях. И, главное,никто не должен знать, от кого ты получил эту информацию, ни одна живая душа,даже Хаузер и Тру.

Сондерс, казалось, заколебался, потом согласился:

— Хорошо, идет. Да у меня и займет не меньше двухчасов, чтобы найти Тру и дозвониться этому “Ридли”. Ведь мне еще нужнопродумать как можно тщательнее наш разговор.

Френк Дюриэа, окружной прокурор в Санта-Дальбарре, сбросилботинки, улегся на кровать, подложив руки под голову, и с гордостью наблюдал заженой влюбленными глазами.

Милдред Дюриэа была пятью годами моложе мужа, высокая,гибкая, изящная. Она сидела перед зеркалом за туалетным столиком и наносилакончиками длинных пальцев питательный крем на лицо.

— Прекрати немедленно, — бросила она ему черезплечо.

— Что именно? — поинтересовался муж.

— Для чего-то ведь ты лег в постель. По-моему, тысобирался спать. А для этого в первую очередь необходимо снять то, что на тебенадето, и надеть пижаму.

Дюриэа заулыбался:

— Так ведь я уже почти разделся. Можно сказать, что яуже выполнил часть программы по подготовке ко сну. Видишь, я уже снял ботинки.

— Если ты собираешься спать здесь, так я сама тебяраздену.

Окружной прокурор зевнул:

Прекрасная мысль, дорогая. Столько хлопот обычно с этимраздеванием, а тут я немного отдохну. Передо мной чудесная перспектива:задремать немного, а открыть глаза, когда я уже буду в постели.

— А я выверну твою одежду наизнанку, — пригрозилаона.

— Это замечательно, но, как хорошая жена и замечательнаяхозяйка, ты не сможешь оставить мою одежду в таком виде. Я совершенно уверен,что ты все снова вывернешь налицо и утром я найду всю одежду аккуратноразвешанной на плечиках в шкафу.

— Только ты не учел, что, выворачивая твою одежду, явытряхну из карманов любовные письма, — ядовито усмехнулась она.

— Как же мало ты меня знаешь, — отпарировалон. — Получив любовную записочку, я тут же ее сжигаю.

— А ты, оказывается, совсем не романтическая натура!

— Романтическая, но не в такой степени. Если бы ты такчасто имела дело с судебной практикой, как я, то все эти любовные письма,зачитываемые во время судебных разбирательств каждой стороной, давно набили бытебе оскомину, тем более что зачитывают их спокойным, размеренным, лишеннымвсякого выражения голосом — нет уж, дорогая, избавь меня Боже от любовныхписем!

— А если письма от меня?

— Да ты мне ни одного не написала за всю нашу жизнь!

— И ты, кстати, тоже.

— Я уже объяснял тебе почему — я юрист. Милдредподцепила крем кончиком пальца, а затем растерла ему между ладонями.

— Ну давай, попробуй придумать что-нибудьподобное, — приказала она.

— Не могу, — уставившись в потолок, заявилДюриэа. — Я все время думаю о тех любовных письмах, которые зачитывают всуде. “Моя единственная любовь, — продекламировал он хорошо поставленнымголосом. — Ты и представить себе не можешь, как мне тебя не хватает. Всемое тело пылает от желания твоих ласк. Воспоминания о том, как твои жаркие губыцеловали меня, заставляют неистово биться мое сердце. Когда я впервые заключилв свои объятия твое тело, такое нежное и волнующее, то…”

— О, теперь мне все ясно, — радостно воскликнулажена, прыгая на него и усаживаясь таким образом, чтобы он не могпошевельнуться. Она игриво пощекотала ему пятки.

Окружной прокурор сделал слабую попытку продолжитьдекламировать любовное послание, но его речь чем дальше, тем больше напоминаланевнятное бормотание. Внезапно он издал нервический смешок и подтянул кподбородку колени, пытаясь спихнуть с себя жену.

Но она не сдавалась, щекоча его все сильнее.

— Сдаюсь, сдаюсь, — запросил пощады прокуророкруга Санта-Дельбарра. — Полная, абсолютная капитуляция.

Милдред прекратила мучить мужа.