— А как Сондерс до этого докопался? — спросилДюриэа.

— Ну, видите ли, точно мы ничего не знаем, нопредполагаем, что эту идею ему подбросил Джордж Карпер. Карпер живет аЛос-Анджелесе. У него большие склады около Петри; похоже, он уже послалкое-кого на разведку. Он тоже готов действовать.

— И Карпер сообщил Сондерсу о своих подозрениях? —спросил Дюриэа.

— Не знаем, это только наши догадки. Но факт остаетсяфактом: каким-то образом все это стало известно Сондерсу. Он зашел в редакцию“Геральд”, потолковал о чем-то с Эвереттом Тру, и они вдвоем отправились наранчо Ридли.

— И что же дальше? — поинтересовался Дюриэа.

— А ничего. Ридли даже не впустил их. Онзабаррикадировал щели и окна, опустил шторы, отказался впустить их, отказалсяответить на вопросы, просто закрылся в доме и все. Вы сами можете их спросить…Он не только не показал им лица, но даже не дал и голоса услышать… Ну так вот.Эверетт Тру навел еще сам кое-какие справки и пришел к мысли, что все это оченьпохоже на правду и что Ридли — это на самом деле Прессман. Он собирается утромопубликовать эту новость. Он, конечно, не намеревается заходить слишком уждалеко, но готовится натолкнуть тех фермеров, которые собрались под эгидойХаузера, на мысль, что под маской Ридли скрывается сам Прессман.

— Когда должна появиться статья? — осведомилсяДюриэа.

— Завтра утром. Вот поэтому-то я и пришел к вамсегодня. Я поговорил с шерифом, а он посоветовал мне обратиться к вам, чтобыузнать, что говорит по этому поводу закон.

— Что вы имеете в виду под словом “закон”?

— Мне бы очень хотелось иметь под рукой отряддобровольцев, которые могли бы вмешаться в случае чего и восстановить порядок.Ибо, если Ридли — это действительно Прессман, жди неприятностей.

— Сколько вам нужно людей? — спросил Дюриэа.

— Я думаю, пятидесяти будет достаточно.

— Очень хорошо, я согласен. Можете вербовать себелюдей.

— Да, вот еще в чем проблема, — добавилДжентри. — Прессман, может быть, и не нарушает закона, скрываясь под чужимименем, но он из Лос-Анджелеса, и он пройдоха. Мне не приходится рассчитыватьна то, что ко мне валом повалят желающие стрелять в своих же друзей или соседейтолько ради того, чтобы заезжий прохиндей мог спокойно обделывать свои делишкии обкрадывать людей… И не пройдет и нескольких дней, как я буду переизбран, даи вы, кстати, тоже.

Дюриэа задумался над его словами. Наконец он сказал:

— По-моему, я знаю, как нам поступить. С утра, какможно раньше, поезжайте туда, на ранчо. Вы должны успеть до того, как в газетепоявится эта статья и попадет в руки фермерам. Постарайтесь увидеться с Ридли.Если выяснится, что он и есть Прессман, предупредите его, что ему грозятнеприятности. Посоветуйте ему куда-нибудь уехать на время, хотя бы арестуйтеякобы за дорожное происшествие, здесь он не будет в безопасности.

— Но если он, предположим, откажется?

— Тогда, — заявил Дюриэа, — пусть пеняет насебя. Мы, конечно, сделаем все, что в наших силах, но мы ничего не сможемпредпринять заранее, до того, как эта лавина двинется. Если начнутсябеспорядки, конечно, мы выполним свой долг, но это не значит, что мы будемделать за Прессмана его грязную работу. Я так решил. Ну и как вам это нравится?

— Да, неплохо, — задумчиво сказал Джентри. —Тогда я поеду к нему с утра, как мы договорились, и порадую его. Если емупонравится эта ваша идея пересидеть все неприятности под арестом, то я егопросто приведу с собой.

— Чудесно, — согласился Дюриэа. — Надеюсь,нам удастся держать ситуацию под контролем, а этот пакостник не сможет ничегопредпринять, если мы упрячем его за решетку.

Джентри снял с вешалки шляпу, поднялся, кивнул на прощаньемиссис Дюриэа и Грэмпсу, а потом повернулся к окружному прокурору:

— Большое вам спасибо. Совет вы мне дали прекрасный. Асейчас мне стоит вернуться в участок. Мало ли что может произойти, пока яздесь.

Дюриэа проводил его до дверей.

— Вы должны крепко запомнить, что, согласно букве закона,Прессман не совершил ничего, за что его можно было бы привлечь кответственности. Тем более что и суд решил дело в пользу Прессмана.

— Да, я знаю, — ответил Джентри. — Но вы самипосудите, как это можно — взять и забрать землю у фермера. Вы представьте, ведьэто же им придется или вырубать, или выкорчевывать колоссальные фруктовые сады.Говорю вам, мистер Дюриэа, по-моему, этого нельзя допустить… Ну ладно, добройвам ночи, а вам, мистер Виггинс, большое спасибо за пунш. Он мне здорово помог…Не знаю, увижу ли я вас в ближайшие дни.

— Понятно, — жизнерадостно отозвалсяГрэмпс. — Я тоже не уверен, ведь я постоянно разъезжаю: сегодня — здесь,завтра — там… Это, знаете ли, интересно. Но я приеду как-нибудь, правда, еще незнаю когда.

Джентри вышел.

Грэмпс повернулся к Дюриэа.

— Ну и интересная же проблема у вас!

— Это не так уж забавно с точки зрения закона, —ответил Дюриэа.

— Нет, нет, я не об этом. Я имею в виду, что этонапоминает игру в покер, где ставкой является нефть. Если хорошенькопораскинуть мозгами, тут масса дел для детектива.

Очень жестко Дюриэа сказал:

— Послушайте, вы, неугомонный авантюрист. У вас,по-видимому, голова забита всякими тайнами и приключениями. А вот настроениялюдей вы явно не учитываете. Во многом они правы, и нельзя их в этом винить. Аесли взглянуть на это дело с другой стороны, так они просто олухи. Они годамипользовались и владели этой землей и даже не удосужились посмотреть договор опродаже. Просто потому, что все эти годы все шло гладко, они считали, что этотпункт в договоре — что-то настолько пустяковое, как, скажем, прокладкателефонного кабеля через их участок… А стоило бы как следует разобраться сэтим, прежде чем вкладывать деньги в эту землю.

Грэмпс, казалось, не слышал ни единого слова окружногопрокурора.

— Будь я проклят, — повторил он, — если здесьне найдется работы для порядочного сыщика.

Глядя на Милдред, Дюриэа покачал головой.

— По-моему, дедуля просто напрашивается на то, чтобыего засадили за решетку.

Грэмпс ухмыльнулся.

— А теперь послушай-ка меня, Френк Дюриэа. Никому неудастся застукать меня за чем-то противозаконным.

Дюриэа зевнул и потянулся.

— По-моему, нам пора на боковую, Грэмпс. Устраивайтесьпоудобнее. Заднюю дверь мы не запираем…

И еще, надеюсь, завтра вы не поднимите нас с петухами?

— Вы меня даже не услышите, — торжественнопообещал Грэмпс.

Френк Дюриэа с трудом открыл глаза, когда еще за окномтолько начинало сереть.