– Да.

– Все шестеро?

– Да, все. – Шестеро человек на каникулах. На самом деле четверо плюс двое, но не те двое, кого я ожидала. Я думала, что это будем мы с Себом плюс кое-какие друзья. На самом деле же оказалось, что это мы с Ларой плюс Себ и его друзья.

– Вы вернулись в Лондон на машине?

– Да, на моей, – киваю я. Мы планировали взять «БМВ» отца Себа, но там возникли какие-то проблемы. Какие точно, я уже не помню. Остальные довольно грубо отзывались о моей старенькой тачке, пока не выяснилось, что это единственное транспортное средство, которым мы располагаем.

– Понятно. На вашей… – он сверяется с блокнотом, – «Воксхолл Нова». – Снова смотрит в блокнот. – Неужели? – Модан с сомнением смотрит на меня. – Все шестеро? Думаю, вам там было слишком… тесно?

– Четверо. Тео и Том вернулись в Англию поездом. Я высадила их утром на станции, затем вернулась за остальными.

– Ах, Тео. – Модан произносит его имя по-французски, с ударением на втором слоге. – Афганистан, да? Весьма печально. – Его длинное лицо выражает сочувствие, но насколько искренне, трудно сказать. Предполагаю, что он мастер своего дела.

– Да, весьма.

Печально, бессмысленно и еще масса самых разных ощущений, которые я не могу выразить словами. Но даже если б и могла, это ничего не изменило бы. Тео мертв.

– Он был патриот?

– Извините, не поняла?

– Он очень любил свою страну? Всегда хотел стать солдатом? Сражаться за нее?

Я тру рукой лоб.

– Не думаю. Все мы удивились, когда он пошел служить в армию.

Тео не был похож на солдата. Слишком нервный, слишком застенчивый. Лично мне армия казалась этакой взрослой версией интерната для мальчиков. Тео, как известно, ненавидел школу-интернат, в которой учился. Я резко качаю головой:

– Извините, но какое это имеет отношение к…

Модан показывает мне ладонь. У него на все случаи жизни имеется элегантный жест.

– Простите… Да-да, давайте вернемся к делу. Во сколько именно вы уехали с фермы?

Я пытаюсь вспомнить. Я высадила Тео и Тома на станции где-то около девяти. Остальные планировали выехать вместе со мной в половине десятого, но Каро не была готова. Еще одна причина злиться на Каро… Впрочем, после откровений предыдущей ночи мне уже никакая причина не требовалась.

– Э-э-э… где-то в девять тридцать.

Модан кивает и делает отметку в блокноте.

– Машину вели вы?

– Да. Только у меня имелась страховка.

– И вы вели ее всю дорогу? Или кто-то вас сменял? – Его удивление понятно.

Я отлично помню эту дорогу, хотя мне совсем не хочется ее вспоминать. Кондиционера в машине не имелось. Мне было жарко, я устала, была жутко зла и обижена и не хотела ни с кем разговаривать. Каро сидела на заднем сиденье, бледная и притихшая, что было совсем не в ее духе. Я решила, что это дают о себе знать наркотики, которыми она накачалась накануне. Так тебе и надо, со злостью подумала я тогда. Лара, золотистая от загара, после нескольких дней ее любовных кувырканий с Томом напоминала мне довольную кошку. Она почти всю дорогу спала. Себ… Что касается Себа, то я не хочу даже думать о нем и сглатываю комок.

– Как я уже сказала, страховка была только у меня.

Модан кривит рот и делает очередную пометку.

– Bon… итак, «Воксхолл Нова». Скажите, там, на ферме, были другие автомобили?

– Нет. Мы пользовались лишь моей машиной. – У меня звонит мобильник. Лара. – Извините, – говорю я и спешу отключить телефон. Я перезвоню ей позже. Главное – поскорее закончить этот разговор.

– Вы уверены? А в гараже? Тоже ничего?

– Там был старый «Ягуар», принадлежавший отцу Тео, но мы к нему даже не прикасались. Никто не имел права садиться за его руль. – Ферма принадлежала родителям Тео, но после того, как он умер, они ее продали.

Модан кивает. Очевидно, ему известно про «Ягуар».

– Скажите, в то утро вашего отъезда вы видели мисс Дюпá?

– Нет. – Мои мышцы напрягаются, как будто в ожидании удара.

– А накануне?

– Да, – односложно отвечаю я.

– Это было… привычным? – Выбор слов довольно странный, но, возможно, он просто переводит с французского. – Она часто проводила с вами время в течение всей недели?

Я снова киваю. Полицейский сверлит меня своими темными глазами и молча ждет, когда я что-то скажу. Я вздыхаю: односложными ответами мне явно не обойтись.

– Родители Тео и ее родители были в дружеских отношениях. Обе семьи в течение многих лет проводили вместе бóльшую часть лета. В доме родителей Северин не было бассейна, но родители Тео разрешали пользоваться своим в любое время.

Ага, а вот и Северин ворвалась сюда вместе с потоком слов. В черном бикини, она сидит спиной ко мне на ступеньках бассейна. Ноги по колено в воде. Узкая спина – идеально прямая. Себ, Лара, Каро и я только что приехали, и Тео, который приехал раньше, показывает нам ферму. Внезапно мы застываем на месте. Перед нами бассейн, а у его кромки – девушка.

– Северин! – кричит Тео и бросается к ней. – Не ожидал тебя увидеть!

Она оборачивается, смотрит на нас, затем вылезает из бассейна и, подойдя к нему, трижды целует в щеки, ничуть не смущаясь своего более чем символического наряда. Я не могу оторвать от нее глаз. У нее прекрасные узкие бедра, живот плоский, но мягкий, как у ребенка. Плечи и руки блестят от крема. «Тео, – серьезно говорит она, хотя и с сильным французским акцентом, – я тоже не ожидала увидеть тебя. – Смотрит на нас, словно взвешивая и оценивая. – Я – Северин. Соседка…»

– Вы видели ее каждый день? – спрашивает Ален Модан. Я благодарна ему за вопрос. Он помогает Северин раствориться в воздухе.

– Да. Она приходила к бассейну и часто с нами обедала.

Модан кивает.

– И как она вам? – Его вопрос не совсем мне понятен. Он несколько раз раздраженно щелкает пальцами, пытаясь подобрать нужное слово. – Ее эмоции, темперамент. Какой она была?

– Она была… – Я умолкаю. Теперь уже я подбираю нужное слово. – Она была… очень сдержанной. Даже если ей что-то и не нравилось, мне это было неизвестно.

– Она была ближе с кем-то из вас, чем с другими? Возможно, она проводила больше времени с Тео, потому что они уже были хорошо знакомы?

– Нет, не с Тео. – Модан резко отрывает глаза от своего блокнота и вопросительно выгибает брови. – То есть особенно ни с кем, – быстро добавляю я.

Его брови так и не вернулись на место, и он продолжает смотреть на меня. Я изо всех сил пытаюсь выдержать его взгляд и не думать о Себе.

Спустя пару секунд француз пожимает плечами и снова смотрит в свой блокнот.