«В следующем году мы с вами тоже пойдем птичек кормить, – поглаживая выпирающую пяточку, обещаю дочкам. – Во дворе кормушки повесим. Может, синички прилетят и щеглы».

Вздыхаю печально и уже собираюсь лечь в постель, как взгляд случайно останавливается на знакомой фигуре.

Замираю на месте от страха.

Отмороженный Фей! Здесь?! О господи! Как его сюда занесло?

Сердце совершает немыслимый кульбит и падает куда-то в пятки. Руки трясутся, а ноги подкашиваются.

Ухватившись за подоконник, с жадным любопытством таращусь на спешащего к роддому мужчину в красном пуховике.

Сосредоточенный и властный человек прет, как конь. Тянет несколько пакеты и даже по сторонам не смотрит. Из-за капюшона не могу понять, Морозов это или нет? Может, мне померещилось. Всматриваюсь пристальней. Лица не видно. Но походка и фигура как у Фея. Или я с перепугу ошиблась?

Да и что ему тут делать? Семьи нет. Тут бы точно на руках его жену носили. Лежала бы она в этом самом люксе. Да и какая жена?

Наслышана я о нем!

Циничный наглый тип. Ничего святого. Не зря его отмороженным зовут.

Прожженный эгоист, холостяк и бабник. Такие никогда не женятся, до самой смерти гуляют. Прикрываются карьерой, деньгами и неспособностью любить.

«Это точно не он», – успокаиваю себя.

Какой-то заботливый папаша спешит к своей семье. Мужик скрывается за поворотом. А я так и стою у окошка. Терпеливо жду, когда пойдет обратно.

Не отрываясь, смотрю на безлюдную аллейку и выдыхаю, когда человек бегом возвращается. Отдал передачу и спешит обратно.

Перехожу в санузел. И оттуда выглядываю в окно. Сначала кошусь на елку. Потом кошусь на парковку перед входом. Став на цыпочки, тяну шею, пытаясь разглядеть машину на стоянке. Для меня сейчас это еще тот акробатический номер. Но оно того стоит. Отчетливо вижу, как человек садится в старый черный внедорожник, обляпанный грязью.

«Выдыхай, Лера», – улыбаюсь, переводя дух. Как говорит бабушка, «у страха глаза велики».

Это не Фей! Точно…

У него же новый Крузак. А это какой-то страшный внедорожник с огромным кенгурятником.

Резко дав по газам, машина уезжает прочь. А я, обессилев от волнения, возвращаюсь в постель. Улегшись под одеяло в сатиновом пододеяльнике, устало прикрываю глаза.

Кладу руки на живот и, почувствовав шевеление, напеваю дочкам.

– Все хорошо, малышки. Мама с вами. Мама рядом.

– А Тор где? – удивляется Богдан, как только я запрыгиваю на пассажирское сиденье огромного и злого внедорожника, особой гордости хозяина.

– Идет следом, – отмахиваюсь небрежно. – Велел к главному входу подъехать.

И добавляю довольно.

– Он Леру уже в люкс перевел. Красавчик!

– Отлично, – кивает Богдан.

Автомобиль резко срывается с места и, проехав полквартала, тормозит около главных ворот.

– Твоя подружка в надежных руках, все необходимое куплено и доставлено…

– И что? – вскидываюсь, ожидая подвоха.

– Можем на рыбалку сходить и на охоту, – как бестолковому, объясняет Дан и, покосившись в зеркало заднего вида, кивает. – Вот Витек бежит. Сейчас его спросим.

И как только Торганов плюхается на заднее сиденье, повторяет вопрос.

– Да я не против! – вздыхает тот. – Могу даже отпуск взять. Далеко не пойдем. Но надеюсь, Валерия Васильевна даст нам возможность потусить хотя бы неделю…

Какие рыбалка и охота? Не хочу никуда ехать!

Эмоции бьют через край. Но ничего крамольного в предложении друзей нет.

Не на крылечке же родильного дома мне сидеть?

На дальние озера все равно не пойдем. А на ближние точно смотаться успеем.

– Согласен, – киваю сосредоточенно.

И неожиданно вспоминаю, как долго ждал этот отпуск, как вместе с друзьями оговаривал каждую деталь. Дан еще на всех вездеходы и снасти готовил.

– До Синего сегодня доедем, – мечтательно тянет он. – Вокруг покатаемся…

А я словно наяву вижу небольшой катерок, летящий по реке к Синему озеру, и Леру, сидящую рядом со мной.

– Я все хотел спросить, – осторожно осведомляется с заднего сиденья Витя. – А где ты с Ушаковой умудрился познакомиться? Ты ж вроде сторонишься местного населения.

– В магазине возле дома, – задумчиво чешу затылок. – Вы же на майские меня продинамили…

– Это когда меня в командировку отправили? – недовольно бросает Дан, выезжая на трассу. А затем сворачивает в сады. Именно там у него на участке и стоят в гараже наши вездеходы.

– Да, – киваю, поморщившись. – Тебя куда-то Родина послала, а Витя застрял в Европе… Что там было? Не помню уже.

– Извержение вулкана, – коротко замечает Торганов. – Не пойму, при чем тут мы? Ты же вроде сам на рыбалку отравился.

– Ага, – киваю, смеясь. – Решил прикормки побольше с собой взять. Зашел в наш магазин за горохом и манкой. А там та-а-акая куколка мороженое покупает! Ну я и тормознул рядом. Пригласил покататься.

– Вот умеешь ты баб клеить, Тима! – вздыхает Торганов.

– Одно слово, Отмороженный Фей! – ржет Богдан.

Вроде бы в словах друзей нет ничего обидного или двусмысленного, но так хочется настучать им по репам.

– Хорош, пацаны, – пресекаю дурацкий смех. – Я женюсь на Лере …

– Чудак-человек, – закатывает глаза Дан.

– А если она не согласится? – криво усмехается Витя.

– А у нее есть выбор? – цежу цинично и, заслышав жужжание айфона, открываю Телеграм.

– Тимофей Сергеевич, – пишет мне помощник. – По делу Литвина кто поедет?

– Я. Сам, – печатаю быстро. Чувствую, как сердце давит от дикой усталости и вселенской грусти. Не хочу уезжать из Шанска. Даже сейчас, в пяти километрах от города, чуйка вопит от тревоги.

Задумчиво пялюсь в экран. Вроде бы обычная командировка. Но как серпом по всем местам!

– Траблы? – кивает на айфон Богдан.

– Да, все нормально! – мотаю головой и добавляю раздраженно. – Придется нам с тобой в Иваново смотаться, Дан…

– Ты взял на работу этого балбеса? – смеется Торганов.

– Пришлось, – сетую наигранно.

– Еще неизвестно, кто из нас балбес, – недовольно чешет репу Богдан. – Фей вляпался в нехорошую историю. Нужно прикрыть, – яростно скрежещет зубами, выруливая к садовым участкам.

– Кончай трепаться, – роняю отрывисто.

Отворачиваюсь к окну, пресекая дурацкий треп. Смотрю на запорошенные снегом дома и деревья, на дымок, поднимающийся над украшенными особняками. И вздрагиваю, когда Витин айфон завывает дурацкой сиреной. Аж уши закладывает.