Цены на семена были вполне умеренные, можно было купить по любому кошельку. Продажа оптом зерновых тоже была различной по стоимости. Зависело и от объема закупки и от сортности зерна. Кормовые сорта стоили дешевле, а пищевые, для переработки на муку, естественно, дороже. Ну и сорт зерна тоже влиял. Хорошие, новые сорта стоили дороже, чем старые сорта. Понятно, что и продуктивность с одной меры земли разных сортов зерновых будет разная.

Я заранее присмотрела несколько сортов пшеницы, про которые читала в сельскохозяйственном журнале, узнала цены, возможность закупа оптом, есть ли доставка.

У скотных загонов тоже провели немало времени. Лимка подсказывала, какие животные были у них в поместье, какие породы, судя по всему, селекция животных в поместье давно уже не проводилась, стадо было старой, малопродуктивной породы. Взрослые животные продавались достаточно дорого, а вот молодняк можно было купить. Один вопрос — как это доставить?

Кузнечные ряды прошли уже в быстром темпе, устали и проголодались. Единственный вывод, который я сумела сделать — металл был недорог, сельхозорудия среднего класса имелись.

Пока возвращались назад к выходу с рынка, я купила нам с Лимкой по хорошему пирогу с мясом и кувшинчик взвару, то есть просто компота из сухофруктов. Умяв все это, сидя на скамейке у выхода, решили, что сильно устали и можем позволить себе нанять извозчика. Вышли мы недалеко от дома, прошлись тихо вдоль забора и также партизанскими тропами вернулись в дом. Оказалось, что бродили мы несколько часов, и сейчас подадут обед. Наскоро переодевшись и сполоснув лицо и руки, отобедали. И тут грянула гроза.

Постучавшись, в комнату вошла лэрина Зелина. Сделав крайне постное выражение лица, она сказала:

— Лэрина Маринелла, вас ожидает в кабинете ваш отец, лэр Нессир. Сказал, чтобы вы не задерживались.

Да, морда постная, но как глазоньки — то блестят злорадно. Настучала, что ли? Тоже мне, Павлик Морозов. Мельком глянув на себя в зеркало, убедилась, что лицо не изменилось, поправила прическу и пошла на долгожданную аудиенцию к папеньке.

Кабинет отца Маринеллы поражал своей основательностью и фундаментальностью. Темная, тяжеловесная мебель, такие же темные шкафы с виднеющимися за стеклами бумагами, бумаги разложены и на столе, массивный каменный письменный набор. Плотные гардины на окнах вовсе не добавляли света в комнату. За столом сидел мужчина лет сорока пяти на вид, темноволосый, с легкой серебристой паутинкой на висках, аккуратно подстриженной недлинной бородой, смугловатый, светло — карие глаза смотрели цепко. Вроде на психопата и самодура не похож, но кто же его знает.

Он кивнул стоящей за моей спиной Зелине:

— Вы свободны, лэрина Зелина, со своей дочерью я хочу поговорить отдельно.

Не уверена, что мымра не будет стоять под дверью, приложив ухо к замочной скважине. Очень уж она злорадствовала, хотелось ей посмотреть на мое унижение, но отец оказался умнее. Всё — таки дочь — родная кровь, а не чужая экономка.

— Так, Маринелла, как мне доложили, ты уже вполне здорова и даже ходишь гулять.

Вот мымра, донесла — таки! Ну, ничего, я тебе ещё отплачу!

— Да, отец, я чувствую себя значительно лучше. А свежий воздух мне необходим, в доме мне душно. Спросите лекаря.

Так, папенька не ожидал, что я не буду оправдываться и подтвержу донос. Немного потерял канву предстоящего нагоняя. Но собрался быстро. Сразу видно, хороший торгаш.

— Надеюсь, ты поняла всю глупость своего поступка? И теперь, успокоившись, ты спокойно отнесешься к выбору отца?

— Простите, отец, вы решили жениться? Поздравляю! — играем дурочку.

— Что? Нет, Маринелла, это ты выходишь замуж!

— Еще раз простите, если это я выхожу замуж, то при чем здесь ваш выбор? Это ведь не вам с ним жить, а мне всю жизнь жить с мужем. Значит, и выбирать я сама должна!

Выводим, выводим мужика на нужные эмоции. И он не заставляет себя долго ждать.

— Да как ты смеешь перечить!! Да я тебя запру в комнате, и будешь сидеть, пока не одумаешься!

А вот теперь начинаем партию самостоятельности.

— Нет, папенька, не получится! Мне двадцать лет уже исполнилось! Вы должны спросить моего мнения! И вообще, отец, я подаю требование на самостоятельность! А запретите — вам же хуже будет! Не дам я согласия на брак! И поверенному так скажу, при свидетелях! Мне нужна самостоятельность!

От неожиданности папенька аж поперхнулся гневными словами, которые он хотел выпалить мне. Потом, правда, собрался с мыслями и загрохотал:

— Ты? Самостоятельности? Да кто ее тебе даст? На что ты рассчитываешь? Что я испугаюсь и отступлюсь? Не бывать такому! А если рассчитываешь на Матушкино завещание, так там тебе денег мало будет, не проживёшь! Назад придёшь с поклонами, сама замуж попросишься!

Вот, вот оно то, ради чего я затевала скандал! Завещание!

— Я хочу знать все про завещание, сколько мне причитается денег и тогда я вам, папенька, скажу, что я собираюсь делать.

На удивление отец перестал бушевать быстро, успокоился, взял себя в руки. Чувствовалось, что он быстро просчитывает в уме варианты моих, а точнее, Маринеллы, капризов. Наконец, придя к какому — то решению, заговорил спокойно:

— По завещанию твоей матери тебе в день твоего двадцатилетия причитается некоторая сумма денег. Эти деньги принадлежали лично твоей матери, и я не возражал против такого условия. Я передам тебе хранящиеся в банке немного меньше восьмидесяти тысяч лир. Для меня эта сумма не особо велика, думаю, для тебя тоже. Что ты намерена с ними делать? Снять жилье и выдумать какую — нибудь глупость вроде торговли шляпками? В детстве ты собиралась этим заняться.

Ехидство отчётливо слышалось в его голосе. Нет уж, папенька, не дам я тебе возможности посмеяться. И теперь я перешла в наступление.

— Нет, отец, я уже давно выросла, только почему — то никто этого не замечает. И в Академии я изучала не только придворный этикет и бальные танцы. Вы, папенька, наверное, даже и не знали, что там есть много разных курсов, которые можно посещать — Врала я напропалую, но не думаю, что он сейчас кинется в академию проверять. — Так я там изучала экономику и сельское хозяйство. И мне это нравится. И я даже получила отличные отметки на экзаменах!

Папенька завис, как перегруженный процессор. Молча смотрел на меня, то ли с полным непониманием, то ли собираясь с силами для нового витка скандала. Но я не дала ему такой возможности, продолжая оглушать его новыми вводными.

— Отец, я знаю, что не так давно вы купили разоренное поместье и теперь не знаете, что с ним делать. Оно ведь обуза для Вашего дела, не правда ли? Сельское хозяйство — не Ваша стезя, отец. А я могла бы поднять хозяйство этого поместья. Я изучила всю доступную информацию и знаю, что надо начинать делать в первую очередь, что во вторую и так далее. И денег, что матушка оставила мне, должно хватить на первое время, а там и поместье начнет приносить доход. Поэтому я прошу Вас, отец, отдать мне Белую долину. Если боитесь, то сдайте мне в аренду!