Хорошо, что тогда я заказала практичные сапожки без каблуков и из прочной кожи. И вообще за неделю мне успели пошить весь заказанный гардероб и обувь. Пусть без рюшечек и кружавчиков, зато удобный. Пару шикарных платьев я всё — таки взяла, вдруг придется очаровывать не только коров, но и деловых партнёров? А каменья с оставшихся в особняке платьев я содрала. Мне могут пригодиться и оставлять не хочу. Ибо не фиг. Мымре я не доверяла от слова совсем.

Последние дни у нас с ней разгорелась нешуточная холодная война. Я платила ей той же монетой, какой она расплачивалась с нашей прислугой, да и по ходу, с несчастной Маринеллой тоже. Делала вид, что не замечаю ее в столовой, обращалась к ней только чтобы распорядиться о чем — либо, причем тоном, не предполагающим возражения. Может, это и мелко, но Зелина за все эти годы зарвалась конкретно. Вот пусть на своей шкуре попробует, каково это быть, когда ты никто и звать тебя никак. Зелина ненавидела меня молча, исключительно взглядом, в спину.

Вначале, когда она узнала, что мне поместье отец отдал, и деньги матери тоже мне достались — она впала в натуральную истерику. Бушевала она в кабинете отца. Мне об этом рассказала вездесущая Лимка, смешно тараща глаза и всплескивая руками. Но папенька быстро укоротил скандалистку. Правда, я не поняла, она что, на мое приданое замахнулась? А ей — то, с какого перепугу? Ну, да и черт с ней, теперь я от нее избавилась.

Тётушку Малию ехать со мной уговорить оказалось легко, с первого раза. Ее отношения с экономикой достигли самой высшей точки неприязни, и она все равно хотела увольняться. Мое предложение было вовремя. И вот теперь мы втроём месили грязь на весенней дороге.

Вся неделя прошла у меня в бешеном темпе — закупки, торговля, формирование багажа. Помощь отца оказалась неоценимой — если бы не его авторитет, меня бы точно облапошили с доставкой. Дело в том, что я закупила много посевного материала, других семян, потом ещё небольшое стадо молодых тёлочек, несколько пуховых коз, и овец с великолепным руном. А вот как быть с доставкой в мое поместье? Оно совсем не рядом. Если я сейчас заплачу вперёд, то не обманут ли меня с доставкой? Как быть? Найду ли я аналогичный товар на местном рынке?

Посомневавшись, обратилась к отцу. Тот одобрительно отнёсся к моим опасениям и поехал со мной вместе к купцам договариваться о доставке и оплачивать покупки. Выступил свидетелем при оформлении договора и добился дополнительного условия — при падеже скота при доставке мне будет доставлено необходимое количество дополнительно. Теперь я уверена, что мошенничества не будет, и я получу свой товар. Авторитет отца среди местных купцов был немалый. Тем более, он сразу представил меня как свою дочь. И в случае чего — придется иметь дело уже не с глупенькой девицей, а с матёрым купчиной.

Ну, насчёт глупенькой девицы они махнули, конечно, не видели они меня в деле. Но все рано или поздно заканчивается, собрались и мы. Уезжали мы рано утром, отец вышел меня проводить. Честно? Мы оба прослезились. За последние дни я намного лучше узнала его и была рада назвать отцом. И не думаю, что он желал зла своей дочери, просто они по — разному представляли счастье.

И вот мы сейчас готовимся ко сну на постоялом дворе, завтра уже прибудем в свое поместье. А мои закупленные товары и скот прибудут в течение следующей недели.

Мне так не терпелось поскорее добраться до поместья за этот день, что я велела не останавливаться на обед ни в каком постоялом дворе, а остановились на более — менее сухой полянке недалеко от дороги. Рядом был небольшой ручеек, так что лошадей напоили, дали им овса, а потом они ещё успели пощипать немного сухой прошлогодней травы, свежей травы пока не было.

Сами мы поели то, что взяли утром на постоялом дворе, хотя качество и не внушало доверия, да запасами, приготовленными тётушкой Малией ещё дома. Хватило и нам и сопровождавшим нас охранникам и кучеру. Есть они с нами, правда, не стали, стеснялись, отошли в сторону. Отдохнув около часа, потащились опять по хлябям и ухабам. Что же дороги здесь вовсе не ремонтируют, что ли?

— Лима, а кто дороги у вас ремонтирует?

Лимка недоуменно вытаращилась на меня:

— А чего их ремонтировать? Ездят же по ним.

— Лима, так и ты уже все бока отбила по такой дороге, не только мы. Ты же сама говорила, что каменоломня у вас есть. Вот камнем бы и замостили бы дорогу.

— Так старый барон хотел, а потом заболел и помер. А молодой барон и не появлялся в поместье. А папенька ваш…

— А папеньке пока некогда было и не по этой части он — сурово перебила я разговорившуюся Лимку. — Вот сейчас приедем и разберемся. Долго ещё ехать?

Сникшая было Лимка, вновь оживилась.

— Нет, лэрина, вот сейчас этот лесок проедем, потом в долину спустимся, и там до господского дома часа четыре будет.

Ого, это мы уже в темноте приедем? Ладно, главное уже — доехать. А долина вся моя или ещё там поместья есть?

— Лима, а долина вся принадлежит поместью или там ещё другие соседи есть?

— Да вся долина ваша, только в самом дальнем конце кусочек небольшой соседу принадлежит. У него дом — то дальше, наверху стоит, а здесь только одно поле. Да я и не знаю, кто там сейчас хозяйствует. Там тоже старый барон был, помер давно уже, сыновей у него не было, дочка одна вроде была. Не знаю я.

Так за разговорами подъехали к пологому спуску в долину. С высоты невысокого плато долина была хорошо видна. Есть приличный кусок леса, три небольших деревушки, пустые пока поля. По краю долины, вдоль невысоких холмов текла река, довольно большая. Каменоломню не вижу, но Лимка сказала, что она в дальнем конце долины. Хорошо видны были сады вокруг деревушек.

Поместье виднелось за второй деревней, отсюда были видны лишь крыша основного здания и небольшое озеро рядом. Посмотрели? Поехали! А то уже от постоянной тряски в голове стоит равномерный шум, болят бока от ушибов и нижние девяносто уже стремятся принять форму сиденья кареты.

К дому подъезжали уже в сгущающихся сумерках. Кованая ограда смутно виднелась в темноте, ворота были закрыты, но охранники нашли, как их можно отпереть, размотав цепи на воротах. Заехав вовнутрь ограды, поехали по подъездной дороге, ориентируясь на мерцающий фонарь на здании. Разросшиеся кусты вдоль дорожки неприятно скребли по стенкам кареты. Наконец подъехали к широкому крыльцу дома.

Над входными дверями скудно горел фонарь, в самом доме светилась пара окон на втором этаже и одно окно рядом с входной дверью на первом. А нас никто не встречал! Вот от слова совсем!

Я уже, плюнув на этикет и правила приличия, сама открыла дверь кареты и, неловко оступаясь на затекших от долгого сидения ногах, вышла из кареты. Охранники тоже спешились, стояли рядом со мной, кучер индифферентно сидел на козлах. Следом за мной из кареты вылезала Лимка. Внезапно двери дома распахнулись и из них показались две фигуры. Послышался гневный голос.

— И чтобы ноги твоей не было! И денег никаких не получишь! Работать не хотите, как следует, а чтобы платили вам, требуете! Не прислал хозяин денег! Вон из поместья и не показывайся мне на глаза!