Я думал: это самый горький в моей жизни вечер. Хлебая горячий, дающий пары, лимонный чай и утирая слезы — я не знал, что через полчаса все перевернется.

Я надеялся чаем залить, а хрустящим соленым печеньем заесть тоску по Акбале.

Акбала. Акбала. Акбала.

Зачем я только наткнулся в интернете на твои фото?.. Зачем было взращивать надежду на счастье и любовь?..

Цветок увял, не распустившись. Птица попыталась взлететь в бирюзовые небеса — но убедилась: ее крылья подрезаны.

Лицезрение ангела приносит нам блаженство. Но когда ангел — даже не послав прощальной улыбки — скрывается за облаками, остаются только опустошение и мучительная сердечная боль…

Зачем, Акбала?.. Зачем?..

Если б я не узнал бы ничего о тебе — я так бы и жил в относительном покое, как крыса на помойке. Не так, как мне хочется — но так, как я привык.

Вставал бы в два часа дня. Забывал бы бриться. Потихоньку — как бы лениво — ненавидел бы людей. Заказывал бы по субботам пиццу с грибами и томатами. Резался бы на ноутбуке в «Кровавую баню — 5» и в «Месть черной вдовы». Иногда забавлялся бы — как плюшевой игрушкой — мыслями о суициде.

Но теперь…

…Мои нерадостные размышления прервал звонок в дверь.

Я аж подпрыгнул.

Господи!.. Кому я нужен на ночь глядя?.. Дядя собирался заехать на-днях — но не сегодня и не завтра. Сосед, что ли, за солью пришел?.. Ха!..

Как ни не хотелось мне подниматься из-за стола — я отодвинул тарелку с крекерами, отклеился от стула и пошел открывать дверь.

Я ожидал увидеть полицейского. Пожарного. Консьержа. Медузу Горгону. Соседку с верхнего этажа. Но…

На пороге стояла… Акбала.

Акбала. Кого я сильнее всего желал и менее всего надеялся увидеть.

Сказать, что я был изумлен, поражен — значило ничего не сказать.

— Ак-ба-ла?.. — хрипло произнес я.

А она лукаво смотрела на меня из-под красиво изогнутых бровей. Смуглое личико лучилось задором.

— Привет, милый, — мелодичным голоском просто сказала Акбала.

«Милый»… От такого обращения разум мой улетел.

— Привет… — выдохнул я.

— Ну что же?.. — обворожительно улыбнулась Акбала. — Ты пустишь меня в квартиру?.. Или мне так и стоять на пороге?..

— Конечно, конечно. Заходи…

Я сглотнул слюну.

(А откуда Акбала узнала, где я живу?.. Я был настолько ошарашен, что этот закономерный вопрос не пришел мне в голову).

Акбала ступила в прихожую.

Пол в прихожей был пыльный, обои — обшарпанные; тусклая лампочка светила кое-как. Мне стало стыдно: в моей позорной прихожей красавица Акбала выглядела розой на куче мусора.

Но Акбала чувствовала себя вполне спокойно и уютно. Она повесила свою курточку на крючок — и пошла в ванную мыть руки.

— Акбала… — нерешительно сказал я, когда красавица вышла из ванной. — Акбала. Я думал: ты меня забыла…

— Дурачок, — с прежней волшебной улыбкой отозвалась девушка. — Разве можно забыть такого отличного парня, как ты?..

(«А почему ты тогда не отвечаешь мне в социальной сети?..» — мог бы я поинтересоваться. Но язык не повернулся — как свинцовый).

— Ну, дорогой?.. — спросила Акбала. — Ты угостишь меня чаем?..

«Милый» — а теперь «дорогой». Я таял, как сливочное масло под солнцем.

— Д-да. Сейчас…

Я наполнил пузатый чайник водой и поставил кипятиться. Слава богу, мне было что подать к чаю. Соленое печенье — леденцы — несколько пирожных. Еще я — удивляясь собственному проворству — соорудил бутерброды с сыром и с копченой колбасой.

Не дожидаясь моего приглашения — Акбала опустилась на стул. Она смотрела на меня с лучезарной улыбкой.

Я трепетал. Я был заворожен, покорен. И не знал, чем угодить Акбале.

— Да ты садись, дружок, — с нежностью сказала Акбала, как будто была здесь хозяйкой. — И рассказывай. Как ты тут живешь без меня?.. Мне все интересно о тебе знать.

— Акбала… — мой голос задрожал. — Я тебя так ждал…

Вы догадываетесь: я плохой собеседник. Но внимание и наводящие вопросы Акбалы развязали мне язык. Слова полились из меня, как на исповеди или в кабинете психолога.

Я рассказал о том, как измучили меня тоска и одиночество. Что я презираю общество, в котором живу — и время от времени мечтаю выйти в окно или выпить яду. Как я воспрянул, когда нашел в интернете Акбалу. Жизнь тогда заиграла для меня всеми красками радуги. И в какой ад я был низвергнут, когда Акбала пропала со всех радаров.

Я не выдержал. Мне было стыдно — но из глаз моих хлынули слезы. Я отвернулся — тыльной стороной ладони размазывая слезы по лицу. Я силился унять плач — то только сильнее всхлипывал.

Боже, какой конфуз!.. На первом (пусть и не запланированном) свидании я не развлекаю любимую девушку шутками и анекдотами, не проявляю себя как галантный кавалер. А — нате!.. — реву в два ручья от жалости к себе, родненькому…

Что подумает Акбала?..

А Акбала отодвинула стакан лимонного чаю. Поднялась со стула. Подошла — и обняла меня. Сказала:

— Все хорошо. Сейчас я с тобой.

Акбала обнимала меня!..

От неожиданности я перестал плакать.

Еще с полчаса мы сидели на кухне и гоняли чаи. Акбала была обольстительна и весела. Она шутила и рассказывала смешные истории. Я смотрел на нее — и улыбался.

Через полчаса Акбала сказала:

— Уже поздно. Надо принять душ — и ложиться в постель.

Я немного смутился — вообразив, как обнаженная Акбала плещется в струях душа. Выдохнул:

— Х-хоро-шо… Я принесу тебе полотенце…

А сам подумал: куда я положу Акбалу спать?.. Наверное, уступлю ей кровать — а себе поставлю раскладушку на кухне.

Акбала обожгла меня взглядом рысьих глаз:

— Принеси полотенце нам.

Когда я достал полотенце — Акбала повела меня за руку в ванную.

Мы что — вместе будем принимать душ?.. Сердце мое загремело турецким барабаном.

В ванной Акбала без всякого стеснения разделась.

Я сглотнул слюну и широко распахнул глаза.

Я жадно любовался обнаженным телом красавицы. Маленькими плодиками грудей. Точеной фигуркой. Треугольничком внизу живота…

Акбала чувствовала себя совершенно раскованно.

Я чаще задышал. Меня охватило дикое возбуждение. Член удлинился и потяжелел. Одновременно я ощущал смущение при мысли: Акбала поймет, что я ее страстно хочу.

— Что же ты не раздеваешься?.. — с колкой улыбкой спросила Акбала. — Мыться в одежде — так себе идея.

Чувствуя, что пылаю от стыда — я сбросил футболку и штаны-трико. Акбала засмеялась — смехом, напоминающим звон декоративного колокольчика — и стянула с меня трусы, коснувшись моего эрегированного пениса.

Акбала села в ванну. Немного помедлив — я последовал за красавицей.