— Что это? — спросил он, ткнув во что-то, мерцающее на экране.

Рентгенолог проверил, куда указывает Паоло.

— Сердце вашего ребенка.

— Дьявол, — произнес он благоговейно. Сердце его ребенка. Уже бьющееся и пульсирующее жизнью.

Доктор задал ему какой-то вопрос, но Паоло не слышал. В сравнении с новой жизнью, видимой на экране, все казалось незначительным.

— Мистер Грэйнджер, — громко повторил врач, — не хотите взять фотографию малыша домой?

— Ой, нет, — сказала Элен. — Мы же не…

— Моя жена говорит, — перебил ее Паоло, потрепав по руке, — что оставила свое девичье имя. Моя фамилия Манчини. Верно, дорогая?

— Что ты там говорил? — спросила Элен, не успев выйти из кабинета. — Зачем притворяться, будто мы муж и жена?

— Никакого притворства, — ответил он. — Мы много лет женаты.

— А развод? Я подписала документы месяц назад. Ты ведь дал бумагам ход? — (Возникла пауза, но Паоло не стремился снять растущее напряжение.) — Ты не дал им хода. Почему? — Элен покачала головой, с трудом постигая смысл его молчания.

Паоло холодно оглядел ее, удивляя все больше. Как будто развод затеял вовсе не он. И не она ломала дверь в середине ночи, торопясь положить конец их браку.

— У меня не было времени. Я должен был вернуться в Штаты закончить дело.

— Значит, юридически мы еще женаты?

— Юридически — да.

Она отошла к окну, глядя сквозь листву деревьев на здания напротив.

— И когда же ты собираешься заняться бумагами?

Внизу по тротуару сновали люди, покачивая портфелями и сумками.

А внутри нее мир замер. Она знала, что Паоло стоит у нее за спиной, но скорее почуяла его присутствие, чем услышала шум шагов по покрытому ковром полу.

— Какие у тебя планы? — поинтересовался он. — Ты бросишь работу?

Элен развернулась, застигнутая вопросом врасплох.

— Зачем? Мне нравится моя работа.

— Значит, ты собираешься оставлять этого ребенка? — Слова сформулированы как вопрос, но недвусмысленно намекают на возможность лишь одного ответа. Так и будет, но почему он все-таки не уверен, что она поступит правильно?

— Сначала ты считаешь меня способной скакать по постелям бесчисленных мужчин, которым теперь можно навязать ребенка, а после думаешь, будто я могу разрушить хрупкую жизнь, которую мы только что наблюдали на экране. Так знай: я не уничтожу ее, пусть даже зародилась она случайно. Ты очень невысокого мнения обо мне.

Взмахом руки Паоло отмел ее протесты.

— Но ты собираешься работать.

— Пока смогу, да.

— А что с ребенком?

Она опустила глаза, потом взглянула ему прямо в лицо. Следует увеличить расстояние между ними, ослабить его воздействие.

— Я беременна, Паоло. Не больна. Не вижу причины, почему мне не поработать до семи-восьми месяцев беременности. Многие женщины продолжают трудиться.

— Но не те, кто носит моего ребенка!

— Да? О скольких именно женщинах идет речь? — Лишь произнеся фразу, Элен поняла, как глупо та прозвучала. У него не было шанса завести детей, пока он был женат на ней и защищал ее от Халеда. Она закрыла лицо руками. — Я не хотела, Паоло. Извини. Но честно, я справлюсь.

— А что относительно кровотечения, о котором ты упоминала?

— Это не проблема. Сегодняшнее сканирование показало: все нормально. Врач считает, что виной тому гормональный сбой.

— А когда ребенок родится? Что ты будешь делать одна?

— Я.., не знаю.., у меня не было времени решить. Что-нибудь придумаю.

— Тогда не трудись, — с напором посоветовал он. — У меня уже есть решение.

Холодные щупальца страха стиснули ее изнутри. Элен почувствовала, как контроль над ситуацией ускользает у нее из рук.

— С удовольствием выслушаю твое мнение, — испуганно сказала она. — Ребенок принадлежит нам обоим.

— Ты будешь жить на моей вилле в Милане, — заявил Паоло. — Дело я почти закончил, пора возвращаться. Там у тебя будет все необходимое. Я присмотрю за тобой и малышом.

— Но, Паоло, это непрактично. Я живу в Париже. И наш развод состоится, едва ты дашь ход бумагам.

— Тогда я не дам им хода.

— Почему?

Его губы сложились в победную усмешку, темные глаза так полны глубокого удовлетворения, словно в их шоколад добавили сливок.

— Все просто. Юридически мы женаты. И, — он дал ей минуту, чтобы привыкнуть к факту, — останемся женаты.

— Не пойму, — сказала Элен, пытаясь заглушить надежду, вспыхнувшую от его неожиданного заявления. — Инициатором развода был ты. А теперь перерешил?

— Теперь нам следует думать не только о себе. Не хочу, чтобы мой ребенок считался незаконнорожденным. Мы сохраним брак, по крайней мере до его рождения.

Вот как. Он всего-навсего защищает ребенка, а с ней по-прежнему хочет развестись. Изменилось только время, но не намерение.

Только не дать разочарованию прорваться наружу. Здравый смысл подсказывал ей, что Паоло не может желать ничего другого, но по своей глупости она надеялась на иные, скрытые причины, приведшие его сегодня к ее двери.

— Почему ты молчишь?

— Думаю, не много ли — просить меня ехать с тобой только потому, что я беременна.

— А не много было — просить меня сохранять наш брак в течение двенадцати лет?

— Тут другое. Ты продолжал жить своей жизнью.

— Ты не задумывалась, сколько всего я упустил из-за брака с тобой?

О господи, еще как задумывалась! Элен закрыла глаза. Конечно, упустил. Не мог жениться на Сапфир, любимой женщине, и ту украл другой.

Элен стоила ему будущего, а теперь изображает жертву. И он же не просил ребенка. Она гарантировала ему, что риска нет…

— Прости. Я не хотела…

— Сделай теперь что-нибудь для меня. И для нашего ребенка. — Его глаза опасно сверкнули. — Через шесть месяцев, после его рождения, получишь свой развод.

Произнесенное сквозь зубы обещание звучало как проклятие.

— А если я не захочу ехать в Милан? — спросила она, пытаясь обрести уверенность.

— Тогда я заставлю тебя подчиниться через суд, а впоследствии лишу родительских прав.

Сомневаться не приходится. Он сам прекрасный юрист, и не бедный, кстати. У нее не будет ни единого шанса, даже как у биологической матери. Как можно быть таким безжалостным?

— Ты не посмеешь лишить меня моего ребенка!