следует остерегаться девиц, которые читают стихи. У вас есть знакомые дамы, которые читают вслух стихи?

— У меня нет знакомых дам, которые читают вслух стихи.

— Вам повезло. Вы мне покажете кино?

— Покажу.

Снова на экране появилась Константинопольская. Только теперь она была в теплой вязаной кофте.

— Замерзла, стерва, — зло буркнул Ржавцев.

Голос следователя:

— Константинопольская Зоя Ильинична. Шестое апреля 1987 года. 10 часов 10 минут.

16. Допрос Константинопольской

Следователь. Когда вы в последний раз видели Ржавцева?

Константинопольская. Из отпуска я вернулась шестого, во вторник. Позвонил он мне тринадцатого. Помню, потому что тоже был вторник. Сказал, что интересуется историей кельтских племен в Чехословакии. Ну, я не дитя, сделала вид, что поверила. Явился он в половине десятого. В руках — коробка конфет и будильник, здоровенный такой. Вручил мне конфеты со штампом ресторана «Метрополь». «А будильник, — говорит, — чтобы утром встать в шесть тридцать».

Следователь. Сколько времени он пробыл у вас?

Константинопольская. До утра. Но вечером мы действительно занимались историей кельтских племен в Чехословакии.

Следователь. Весь вечер вы изучали историю этих племен?

Константинопольская. Да, представьте себе! Я поняла, что он готовился к встрече со мной. Принес какие-то записки, все время с ними сверялся.

Следователь. Что это за записки? Вы их видели?

Константинопольская. Я не просматривала. Но что-то похожее на письма. Вас не интересует, чем мы с ним занимались потом? Как там у Марины Цветаевой? «Мне нравится, что можно быть смешной, распущенной и не играть словами…»

Следователь. Когда он от вас ушел?

Константинопольская. Проснулась я без чего-то пять, разбудил телефонный звонок. Взяла трубку. Какой-то тип с южным «г» и очень нервный: «Где Славик?». Слава послушал, потом сказал: «Хорошо, я буду». Оделся, извинился, что дал мой номер: мол, «так надо было». Спустился вниз. Я видела, как он садился в такси.

Следователь. Номер такси вы не запомнили?

Константинопольская. Не запомнила. Но, по-моему, оно было черное.

Следователь. Как квадрат Малевича?

Константинопольская. Вот именно. «Чернее черного быть черное не может…» Это Федерико Гарсиа Лорка.

Следователь. На сегодня достаточно. Дайте ваш пропуск.

17. Благородный разбойник

Индейкин выключил компьютер.

Ржавцев проворчал:

— Ночью я действительно был у этой тыквы.

— Почему вы раньше об этом не рассказали?

— Не хотел компрометировать даму. Она хоть и тыква, но все-таки дама. Шофера нашли? Черный квадрат! Обалдеть!

— Шофера нашли. Он сообщил, что взял вас в пять тридцать на Сивцевом Вражке и доставил в Чертаново, угол Варшавского и Сумской.

— Не обманул.

— Таким образом, в Канузино в ту ночь вы не ездили?

— Ах, про Канузино! А в Канузино я ездил днем. На автобусе. Туда и назад.

— Но машина гражданина Таганкина…

— Машина гражданина Таганкина! На машине гражданина Таганкина ездил ночью… гражданин Гвоздев. Герасим Гвоздев. Помните такого? Вы его допрашивали.

— И куда он ездил?

— А вот и не знаю! К женщинам, скорее всего. Он до баб очень охоч. Он на машине к бабам — а я на автобусе в Канузино. Приехал, порешил старуху — и назад. Еле успел к семи часам в «Метрополь».

— В котором часу вы уехали из Канузино?

— Точно не помню. Что-то около двух.

— У вас опять неувязка со временем. Прежде чем рассказывать придуманную историю, нужно точно распределить ее по времени. А у вас это не получается. С двенадцати тридцати до тринадцати сорока пяти вы находились в читальном зале библиотеки имени Первого Мая, на Ленинском проспекте. Разве не так?

Ржавцев улыбнулся:

— Верно. В библиотеке имени Первого Мая.

— Библиотекарша опознала вас по фотографии. Осталась запись в книге регистраций: «гражданин Ржавцев Р. Р», «выдан сборник пьес Шиллера».

— Я люблю библиотеки. Запах книг. Старухи, уткнувшиеся в романы девятнадцатого века, пионеры. И библиотекарши, такие же, как и лет двадцать назад. Когда я сел с томиком Шиллера, вокруг меня все были в очках. Мне даже как-то стыдно стало, что я без очков.

— За три дня до отъезда вы интересовались драмой Шиллера «Разбойники» в библиотеке вашего института. Шиллера там не оказалось.

— Да, библиотека у нас не очень…

— Когда я узнал, что вы искали Шиллера в институтской библиотеке, то предположил, что вы продолжите поиски в районных библиотеках. И не ошибся. Я внимательно изучил томик, который вы брали.

— От корки до корки?

— От корки до корки. В кои века соберешься прочесть Шиллера! А тут еще в рабочее время.

— Я люблю Шиллера. Светлая любовь. Благородный разбойник. Я с детства мечтал стать благородным разбойником. Отметьте: благородным. Но разбойник из меня не получился. Хлеб свой насущный добывал я скучным и малооплачиваемым трудом.

— И этот скучный и малооплачиваемый труд дал вам возможность приобрести путевку за границу?

— Накопил.

— И где держали деньги?

— В чулке.

— Не похоже на вас, Ростислав Романович. Деньги вам кто-то дал. Но кто? У вас была только одна знакомая, которая могла вам ссудить подобную сумму. Помните, вы говорили, что гражданка Зайчикова Е. В. предлагала вам «Волгу»… Не она ли помогла вам с путевкой?

— Спросите у нее.

— В этом-то и проблема. Теперь у нее нельзя ничего спросить. Зайчикова Елена Витальевна скончалась. При не выясненных до конца обстоятельствах. Пятого мая 1987 года.

18. Снова Гвоздев

— Самоубийство?

— Вы считаете, у