Полегчало ли мне? Да, немного. Но вместе с тем у меня подгорает от этого короткого диалога. И это чёртово имя Тимофей ядом разливается внутри.

Кто ты такой, Тимофей? Способен ли ты потянуть противостояние со мной?

Встав с кровати, стягиваю джинсы и иду в душ. Расслабляюсь под тугими струями воды, вновь прокручивая в уме наш разговор.

И чего я завёлся, вашу мать? Мне дела нет до этой мышки и её бойфренда! Так... Поиграться немного... Да и то лень.

Выхожу из душа и одеваюсь. Немного напрягает, что у меня нет здесь сменной одежды, но этот вопрос можно легко решить. Запихиваю телефон Алины в карман джинсов. Моего айфона, кстати, не видно. Должно быть, оставил в машине.

Спускаюсь в столовую. Сам готовлю себе кофе, потому что никого из персонала поблизости не наблюдается. С чашкой кофе в руке направляюсь на задний двор, но замечаю Юлиану в беседке и, свернув, выхожу в сад.

Миленько они тут устроились... Душевно... Стол ломится от еды. Купленной, кстати, на деньги отца. И эти две курицы просто жрут, не задумываясь о цене продуктов.

Нет, отец мой далеко не ангел, и мне плевать на него. Но не плевать, что чёртова Юлиана имеет всё, что ей хочется, в то время как моя мать...

Чёрт...

Сглотнув ком желчи, запрещаю себе думать о маме. Не сейчас.

Захожу в беседку и сажусь напротив мачехи и её сестры. Юлиана сразу напрягается, но пытается выглядеть невозмутимо. Алина опускает глаза на свою тарелку. Перевожу взгляд с одной сестры на другую и обратно. Откидываюсь на спинку дивана.

– Помешал?

– Нет, Егор, не помешал, – отвечает мачеха сахарным голоском. – Присоединяйся, завтракай... Правда, мы уже закончили. Пойдём, Алина.

Начинает вставать. И я отчеканиваю, пристально смотря ей в глаза:

– Оставайся на месте. Надо кое-что перетереть.

Она тяжело вздыхает и снова садится.

– Хорошо... Что тебе нужно?

Её сестрица сидит неподвижно, и у неё такое лицо, словно она готова залезть под стол, лишь бы не участвовать в семейных разборках.

– Я хочу, чтобы ты сама собрала свои вещи и свалила в туман, – говорю на полном серьёзе.

Да, именно этого я хочу. Она гуляет от отца как озабоченная потасканная кошка и позорит нашу семью, мелькая в сети своими полуголыми фотками.

Мачеха усмехается и делает глоток сока. Переводит взгляд на Алину.

– Ты иди, я догоню.

И к моему глубочайшему огорчению мышка тут же вскакивает и покидает беседку. На миг возникает порыв её вернуть. Но зачем, чёрт побери?

– Егор, ты можешь хотя бы при моей сестре не показывать свою лютую ненависть ко мне? – говорит Юлиана нарочито спокойным тоном.

– Ненависть – это слишком сильная эмоция, – тянусь за тостом, намазываю его какой-то сырной хренью. Откусив, продолжаю с набитым ртом: – Ты слишком ничтожна, чтобы я тебя ненавидел.

– Ну ладно тебе... Ты же злишься просто потому, что я с твоим отцом, а не с тобой.

Тост застревает в горле, не давая вдохнуть.

Что за хрень она несёт?

Прокашлявшись, делаю жадный глоток кофе. Проглотив, наконец застрявший кусок, с ненавистью смотрю на мачеху. Юлиана гадко усмехается, довольная, что сумела застать меня врасплох.

– Именно это я и скажу Захару, – продолжает она. – Что его сынок просто хочет меня.

Прямо сейчас мне хочется её растоптать и уничтожить. Но я, сохраняя невозмутимое лицо, небрежно бросаю:

– Скажи. А я покажу ему фото. Ооо... Представляю, как они ему понравятся! А ещё лучше – солью всё в сеть. И, кстати, копии банковских чеков твоих перечислений на счёт бывшего водителя у меня тоже есть. Может, отец не особо дорожит твоим телом, но вот деньгами...

Я вижу, как кровь отливает от её лица. Ей нечего мне ответить. Да, дорогая мачеха, ты в глубокой заднице!

Но этого недостаточно, мне нужно больше. И если бы не мышь этой ночью... Чёрт!

– Ладно... Чего ты хочешь? – тон Юлианы становится деловым.

– Я уже сказал. Чтобы ты ушла из нашей жизни.

– Твой отец меня не отпустит.

Возможно... Слишком много вложено в эту куклу. Но я всё равно хочу, чтобы она с ним порвала. Страдания отца, ну или хотя бы некоторый его дискомфорт и недовольство доставят мне невыразимое удовольствие.

– Скажи, зачем ты платила бабки водителю? – спрашиваю я.

– У него была сложная ситуация. Просто помогла.

– Деньгами отца?

Она всплёскивает руками.

– По-твоему, я вообще не работаю! Не забывай, что за съёмки я получаю неплохой гонорар.

Да ради всего святого! Что она там получает?

– Ты типа такая сердобольная, что ли?

– Да. Удивлён? – невинно улыбается мачеха.

– Оставь этот спектакль для отца, – резко встаю. – Даю тебе неделю, чтобы ты свалила.

– Егор, – она протягивает руку, смыкает пальцы вокруг моего запястья. – Пожалуйста, сядь.

Но я упрямо стою и просто смотрю на неё сверху вниз.

– Тебе же известно, что никакие компроматы не помогут. Твой отец в них не поверит. Точнее, не поверит тебе. Я с ним не разведусь. Придумай что-нибудь более реальное, что ли.

И хотя я вовсе не хотел этого говорить, всё-таки выпаливаю:

– Где моя мать?!

Её глаза округляются.

– Да откуда мне знать? Мы с Захаром о ней не говорим.

– Так поговори и выясни!

– Он не скажет.

Но я вижу, что она просто не хочет поднимать эту тему. Ей удобно так, как есть. Мой отец полностью принадлежит Юлиане. С тех пор, как мать пропала со всех горизонтов, нет ни единого шанса его потерять. Только моя мама могла отнять у неё отца. По всей