— Верно, — вздохнула Риша. — Это и есть та самая Таля, о которой я говорила. Грейс попросила её пристроить… вот я и взяла в «Хромого пони». В мою работу входит собирать для Проклятого Кинжала информацию, особенно прислушиваться к тому, что говорят приезжие аристократы и просто богатые люди. Многие приплывают на кораблях, но в рыбацком квартале по понятным причинам не задерживаются. Как ты метко заметил, эта таверна не просто так стоит почти у Сырой улицы. Тут всего ничего — и уже морской порт…

— Хм-м… чтобы чуть менее выделяться на общем фоне, я бы тебе рекомендовал попросить у своего шефа парочку мордоворотов, что будут целый день ошиваться в таверне и делать вид, что они постоянные клиенты. Но как только дело будет доходить до «жареного», они же первые и будут утихомиривать тех, кто слишком сильно позволяет себе распускать руки. Небольшая потасовка среди матросов — это как раз нормально и не вызовет подозрений, а вот девушка, которая угрожает отрезать яйца, — не очень. Судя по тому, как Таля в тот момент потянулась к прибору, она именно это и собиралась сделать. И повара… хотя нет, повара оставь.

Риша вздохнула, уже мысленно прикидывая, что поменяет в своём заведении. Тем временем я доедал варёный картофель, обдумывая, что за каких-то шесть месяцев Грейс умудрилась завербовать бывшую ночную фею в свои ряды.

— Ты знаешь, зачем Грейс меня пригласила к себе? — озвучил вопрос, который не давал мне покоя.

— Ну, все же знают, что ты и она любовники. По-моему, всё очевидно, — произнесла Риша как само собой разумеющееся.

— Нет, — отрицательно качнул головой и усмехнулся.

После разговора с Громом я действительно допускал вариант, что она пригласила меня с целью вспомнить былое. Роковая красотка более чем доступно мне объяснила, что никому из «своих» она не может доверять настолько, чтобы допустить в постель. Слишком велик риск, что её подомнут под себя и сместят с поста шефа преступного мира. Ну, а что касается «не своих», то это лишь одноразовые грелки, с которыми быстро разделаются «свои же». Чтобы неповадно было.

Но слежка в виде Риши полностью перечёркивала этот вариант. Грейс совершенно точно не из тех женщин, кто будет унижаться и тащить мужчину в свою койку. И уж тем более она не приставит другую женщину, чтобы та следила за любовником.

— Я думаю, здесь что-то другое. Скажи, тебе не показалось, что Грейс в последнее время чем-то обеспокоена? Может, у неё какие-то проблемы?

Рыжая громко фыркнула.

— Да у неё всё время какие-то проблемы. То жандармы накроют корабль с контрабандным товаром, то в Белом море проснутся морские бесы и потопят судно, то просто непогода и штормы, а порой и конкурирующие банды подставят так…

— Нет-нет, Риша, это всё не то… что-то более серьёзное было?

— Ну, вот в месяц цветов запретили попрошайничество почти во всём Лорнаке…

Я вспомнил, как жандармы выгнали меня с площади Четырёх Стихий и усмехнулся. Вот, оказывается, в чём была истинная причина того, что синемундирые так рьяно отлавливали всех тех, кто, по их мнению, «порочит вид и образ столицы».

— Это тоже не то. Слишком мелко. Происходило ли за последнее время что-то более серьёзное?

Девушка задумалась.

— Да нет вроде… Ну, крове взрыва в верфях, наверно, но ты это и так знаешь…

— Что? Взрыв в верфях?!

— Кай, но так это в каждой газете было написано… — растерянно хлопая ресницами, произнесла бывшая ночная фея.

— Не читал газет, — отрицательно мотнул головой.

— Жандармы со всего города стянулись на Морскую и Песочные улицы! Установили защитный купол, который был виден за несколько миль! Полыхало так, что демоны геенны позавидовать могли! Со всей столицы согнали хоть сколько-то одарённых водников, чтобы потушить пожар! Ты где был в это время?..

— А когда это было?

Риша смешно наморщила носик, вспоминая.

— Дай посчитаю… Таверна как раз носила название «Хмельного пони». Где-то месяца три или четыре назад.

В это время я всё ещё беспробудно пил и валялся в сточных канавах. Я не стал говорить Рише, почему ничего не слышал о взрыве в верфях, но она и сама это поняла по моему лицу. Уголки чувственных губ печально опустились, зрачки чуть расшились, а голос стал на полтона ниже.

— Ох, Кай…

Отлично, Кай, вот сейчас ты действительно докатился до самого дна. Теперь тебя жалеет даже бывшая ночная фея. Резко встал со стула и бросил несколько монет на стол.

— Спасибо за обед, но мне пора. За порученное тебе задание не беспокойся, до Ласточки дойду сам.

Из «Хромого пони» вышел на улицу с чувством облегчения и слегка сощурился, рассматривая в небе одиноко парящий королевский дирижабль. Белое солнце нещадно припекало, иссушая землю и камни. В воздухе больше не пахло свежим мхом и древесными нотами. Смог от автомёбиусов смешался с пылью из-под многочисленных сапог горожан и плотной завесой поднялся над городом. Когда же уже начнутся дожди?

Задумчиво почесал отросшую бороду. Что ж, до вечера ещё есть время, а в кармане у меня остались фэрны. Где здесь ближайшая цирюльня?

Розовое закатное солнце опалило абрикосовыми всполохами паруса кораблей, золотыми бликами прошлось по воде и растворилось в тёмно-изумрудной глади и бесцветной водянистой дымке над самым горизонтом. Всё-таки, даже несмотря на близость рыбацкого квартала, вечный запах рыбы, топливных кристаллов и экзотических продуктов, импортируемых из других королевств, а также постоянную влагу и сырость, Лорнак был удивительным городом. Пожалуй, самым удивительным из всех, что я видел. Он всегда жил каким-то бешеным ритмом, не спал по ночам, шумел, галдел, звенел, ругался, но жил. Здесь находилась работа как для необразованных крестьян, стремящихся заполучить пару золотых в промозглые и туманные осенне-зимние месяцы, так и для богатых купцов, добравшихся паромом или монорельсом на праздничную ярмарку.

Коренные жители постоянно ругали Лорнак за грязь и вонь, за множество приезжих и пьяных матросов, но в то же время по-своему любили и ни за что не согласились бы уехать из сердца королевства. Лично для меня Лорнак был красивее всего в месяцы дождей и туманов, когда окрашивался в десятки пастельных тонов от серебристо-лилового до сизо-бирюзового, когда воздух напитывался свежей влагой, набухала и чернела почва, а ноздри щекотала смесь землисто-сырого аромата сфагнума, которым поросли скамейки, фонтаны и кирпичные стены. Но даже в нестерпимо душные летние месяцы, когда беспощадное солнце превращало портовый город в разгорячённый каменный мешок, пыль густым смогом стояла вдоль центральных улиц, а вдоль берега оставались соляные белые разводы, Лорнак не терял своей магнетической притягательности.

Я стоял на причале и смотрел на величественную трёхмачтовую шхуну. Рядом на волнах колыхалось ещё несколько внушительных паромов, роскошный бриг, чья палуба блестела от воска, три катера и частные рыбацкие лодки, но я не обманывался в том, что именно «Ласточка» — самая быстрая и юркая среди всех суден, что находятся в порту. Бросил рассеянный взгляд по сторонам.