руками, мы же предпочли выйти и оставить его наедине со своими мыслями.

Сколько прошло времени, черт его знает, может, полчаса, а может, и час, мы с родичами успели распить два кувшина вина.

— Дайте и мне выпить, — раздался надтреснутый голос Никиты. Глотнув вина, он достал нож, его окровавленное лезвие сверкнуло на солнце.

И он полоснул себя им по руке, а кровь закапала по камням.

— Клянусь, что Аристарх умрет, за зло, что причинил мне и моей семье. Кажется, у вас так клянутся, — и он с горькой улыбкой сжал ладонь.

— Давай ладонь, вылечу, — я предложил ему свою помощь.

— Нет, — он помотал головой, — я должен об этом помнить.

А дальше мы схоронили тело Юстина под камнями. И отправились до речки, в которой Никита смыл с себя кровь, а после мы пообедали и вернулись в город.

Никита выкупил по хорошей цене весь товар Колояра, и мне за мою долю янтаря досталось восемь золотых монет. Дядька занимался закупкой товара, и покупал он в основном шелк и специи, так же взял две бочки оливкового масла и бочку сушеных фруктов. Никита приходил по вечерам, и они пили вино с дядей, он изменился, стал более молчаливым и угрюмым. А я не лез в его дела, он, похоже, и сам не знал, что делать дальше.

Я же с родичами и друзьями шатался по городу и расширял практику владения греческим языком. Некоторые слова, конечно, путал, да и не все понимал полностью, но главное, меня уже понимали местные, и я мог с ними говорить.

Через несколько дней дядя будет отбывать обратно, все же здесь ненадолго, а путь домой более трех месяцев займет.

Я остаюсь, но, как это сказать дяде, не знал, да еще и с Гостивитом и Даленом тоже поговорить следует.

А путь я примерный себе наметил, из Трапезунда до Колонеи, а дальше на Севастию, а потом будет прямая дорога до Константинополя.

Почему не морем, так хотелось прогуляться по Империи и посмотреть на все собственными глазами.

Утром, уже собранный и со всеми вещами, я сидел на лавке возле таверны, ожидая, когда выйдет дядька Колояр.

А вот и он, я поднялся со скамьи.

— Зрав будь, — поприветствовал я родича.

— И ты будь здрав, а ты чего это с вещами, собрался куда, успеешь? Ведь мы уже завтра отбываем обратно, — дядька озабоченно смотрел на меня.

— То мне ведомо, только я с вами не пойду обратно, — и я опустил голову, винясь перед родичем.

— Куда это ты собрался, — Колояр меня не понял.

— В Царьград пойду.

— Ополоумел, что ли? Что я отцу твоему скажу брату своему, и матери твоей, а? На меня смотри, взгляд он отводит, ишь чего удумал-то, — и дядька сел за один из столов и начал бить пальцами по столешнице.

Я же поднял взгляд и посмотрел в его глаза, он переживал за меня и беспокоился.

— Скажи, что я вернусь!

— Вернется он, ишь, мужем себя почувствовал, — и дядька тяжко вздохнул. — Понятно, сиди здесь, я сейчас, — и он направился в корчму.

— Уходишь, значит? — от дверей раздался голос Горисвета, рядом с которым стоял Володар. А я только развел руками, сами видели, да и слышали все.

— Понятно, ну удачи тебе, братец, тогда и легкого пути, — и мы обнялись с братьями.

— Только с друзьями сам будешь объяснятся, — добавил Володар.

— Конечно.

— И вы здесь уже, знаете, да? — Дядька обвел нас взглядом. — Вот всыпать бы тебе, эх. Вот держи, — и дядька протянул мне пяток золотых монет.

— Благодарю, но не надо, у меня есть.

— Бери, я сказал, нос он воротит, и слушай сюда внимательно. По паре монет спрячь в обувку и в пояс обязательно, часть сменяй на серебро и медяки. Их и носи всегда с собой, коли украдут или потеряешь, не жалко будет, понял? Остальные деньги спрячь и не показывай зря. Со стражами сильно не спорь и не ругайся, да и не задирайся первым, не дома. Вырос на нашу голову, словно братец мой Велибор, тому тоже все дома не сиделось, и где он теперь? Иди с глаз моих долой.

— Мне еще с друзьями попрощаться стоит, — я виновато пожал плечами. И направился в комнату к друзьям, они уже встали и протирали глаза.

— А ты куда это собрался, Яромир? Опять по городу гулять, и даже нам ничего не сказал, — позевывая, спросил Гостивит.

— Нет, друзья, я ухожу, — и грустно усмехнулся, пытаясь их запомнить.

— А куда уходишь-то, к обеду вернешься? — спросил Дален.

— Нет, не успею. Я в Царьград иду и с вами обратно домой не поплыву.

— Чего? — Госитивит вылупился на меня.

— Ты, братец, погодь, — шикнул на него Дален. — То есть ты сейчас уходишь и, видимо, давно это задумал, а нам ни слова даже не сказал, — недовольство так и звучало в словах Далена.

— Вот сейчас говорю, попрощаться пришел.

— Попрощаться, Яромир. Я думал, мы друзья, мы испытание вместе проходили, мы с лесным народцем вместе бились, мы Тишило вместе по лесу несли, а ты попрощаться, — начал заводиться Дален. — Мы бились вместе с тобой и с твоими родичами против пруссов, и у нашего града против данов. А ты вот так? — Дален перешел на крик, стоял и сжимал кулаки.

— Дален прав, разве так друзья поступают, ты отчего раньше не сказал? — тут и Гостивит встал и волком на меня уставился.

— Вот так, — я развел руками, — не хотел вас обидеть.

Я не знал, что им сказать.

— Не хотел бы, так сразу бы все сказал и нас с собой бы позвал, тоже мне друг. — Дален, немного успокоившись, уселся на кровать и смотрел на меня, не отрывая глаз.

Может, он и прав, и не стоило мне таиться от них.

— Простите меня, други мои, за то что сразу вам не открылся. Я в Царьград иду, пойдете со мной?

— А я бы сходил, здесь красиво, — протянул Гостивит.

— И кормят вкусно, — согласился Дален. — Вот только если бы позвал нас друг, то тогда можно было бы.

Они словно разговаривали между собой, не обращая на меня внимания.

— Ага, только маменька скучать будет, да и сестренка. А батька потом опять выдерет, — и Гостивит почесал задницу. — Вот только плохо нас зовет с собой Яромир, вот если бы хорошо позвал, тогда да, тогда конечно.

— Да, отец обязательно выдерет, но я бы все равно сходил, нашим бы потом рассказывал, как в самом Царьграде побывал.

— Друзья, простите меня, не со злого умысла обидел вас. Пойдемте со мной в