— Ну что, простим его, Гостивит, а? — и Дален хитро на него взглянул.

— Простим, — махнул головой Гостивит.

— Вроде хорошо просил, а? — продолжил Дален.

— Хорошо, можно и сходить, коли друг зовет, — ответил ему Гостивит.

— Спасибо, друзья, — мне было очень приятно и одновременно неудобно перед ними. И я полез обнять друзей.

— Но, но, девок так обхаживать будешь, — возмутился Дален, а Гостивит довольно улыбался.

Ребята быстро собрались, пару раз проверив комнату, что ничего не забыли, и мы вместе выдвинулись. Захватив внизу свои вещи, я обнялся с родичами, и мы присели на дорожку, а после отправились в путь.

По совету дяди я зашел к одному из торговцев и смог поменять золотые монеты на более мелкие: серебро и медь.

А дальше наша дорога лежала по торговому тракту.

Ночевать приходилось возле дороги под открытым небом, провизию покупали во встречающихся селениях. Нас иногда даже торговцы подвозили, слушая наши рассказы о доме.

Вполне приятное было путешествие.

И за неделю мы добрались до Колонеи, небольшой такой городишко, стоящий на перекрестке дорог, через который двигались торговцы в разные направления.

— Что, давайте сначала в корчме пообедаем да вещи сбросим, а после и в бани сходим.

— Конечно, сначала в корчму, не голодным же в баню идти, — высказал свое мнение Дален.

Побродив немного по городу, мы нашли вполне приличную корчму, где и решили остановиться на пару дней, рассчитавшись с хозяином одной серебряной монетой.

А в зале народа было немного, только пара столов занята. За одним из которых сидела, на мой взгляд, молодая знатная ромейка с двумя телохранителями. Остальные столы занимали торговцы, которые могли быть и персами, и арапами, и еще хрен знает кем.

Скинув вещи в комнате, мы спустились обратно. А народу стало больше, и зал корчмы продолжал наполняться людьми. Заняв столик в углу, я заказал еды и вина. В ожидании заказа осматривал зал и успел заметить, как между двух столов, за которыми сидели торговцы с охраной, сначала вспыхнула словесная перепалка, а потом и полноценная драка. В стороны полетели глиняные кувшины и тарелки, и драка понеслась по всему залу, в нее включались все новые и новые участники. И спустя мгновения в таверне дрались все. И в ход пошли ножи. Мы с друзьями тоже махали кулаками, отстаивая наш угол.

Молодая византийка осталась только с одним охранником, второй валялся на полу. Я взглядом успел заметить, как второго ткнули ножом.

Блин, жалко девчонку, ведь зашибут сейчас. А, черт с ним, за милых дам, за милых дам.

— Гостивит, Дален, — я старался перекричать шум толпы. Вон к девчонке прорываемся, хватайте её и на выход.

— Ага, — только и донеслось от друзей.

Впустив в себя силу жизни, я поднатужился, поднял скамью и запустил ее вперед. А скамья была тяжеленой, их что, специально такие делают? Она нам словно коридор проделала среди мешанины тел. И мы рванули вперед.

— Ты куда лезешь, тварь, — я вбил кулак в морду какому-то бородатому мужику, который уже тянул свои руки к визжащей ромейке.

Дален подхватил ее за руку и заодно и ее охранника схватил. А мы с Гостивитом двигались рядом с ними, принимая на себя удары и раздавая свои.

— Фух, живы, — мы вывалились наружу из таверны.

Прямо перед моим лицо застыло острие копья!

Глава 5

Это оказались стражники. Быстро они прибыли, наверное, позвали их все-таки прекратить беспорядок в корчме. С нами они не церемонились пару ударов куда придется, содрали пояса, на которых висело оружие, и в каземат.

Нас втолкнули в камеру.

Вот и все, Яромир, жизнь пошла по наклонной, ты в тюрьме. Недалеко ушли от Трапезунда.

В камере было темно, лишь из-за решетчатого окна лился тусклый свет.

На полу была расстелена солома, а вдоль стен лежали обычные доски, на которых и расположились присутствующие сидельцы. Но главное — это запах, удушливый запах человеческих тел и испражнений. Возле двери стояло ведро, которое и было местным туалетом.

В общем, не курорт.

— Ох, — раздался стон охранника ромейки, которого повязали вместе с нами. Хорошо, что ее вместе с нами не отправили, просто отволокли в сторону и все.

А дальше нас повели в тюрьму, а оставшиеся стражники пошли на приступ. Быстро они организовались, наверное, позвали их все-таки прекратить беспорядок в корчме. Да и не церемонились они с нами, содрали пояса, на которых висело оружие, и в каземат.

— Эх, надо было в баню идти первым делом, — пробормотал Дален и уложил раненого охранника на доски.

— Эт да, — вторил ему Гостивит.

Я оглянулся, местные обитатели не обращали на нас внимания.

Да, неплохо ткнули, в самое пузо. Как жив-то остался? Надеюсь, смогу вылечить.

Приложив руку к ране, я выпустил свою силу, она покидала меня полноценным потоком, и я чувствовал, как пустеет резерв. Больше половины своих сил потратил, но рана сомкнулась, и парень спокойно задышал. Вот и хорошо, вот и отлично. Приложив ладонь к его голове, я вновь выпустил свою силу, погружая мужика в сон.

Усевшись на досках, я вновь осмотрелся. Люди здесь разные сидели, кто в лохмотьях, а кто и вполне прилично одет.

— Яромир, как думаешь, мы надолго здесь? — спросил Гостивит.

— Не знаю, может, с утра выпустят, а может, и пару дней придется посидеть.

— Лучше с утра, а то я так и не жравши, — с грустью проговорил Дален.

— Хотелось бы, — я с ним был согласен.

Дверь внезапно распахнулась, освещая нашу камеру, и внутрь втолкнули парочку человек.

О, знакомые все лица, эти сидели за соседним столом в корчме и тоже участвовали в драке.

Мужики осмотрелись и уместились на досках, негромко обсуждая что-то на непонятном мне языке.

Я прикрыл глаза, погружаясь в дрему, как за дверью послышались крики, и она вновь открылась, два стражника держали вырывающегося ромея и забросили его в камеру. Он поднялся с пола и сразу бросился к двери, начав в нее колотить.

— Я не виноват, просто вино выпить зашел, слышите, я ни в чем не виноват. Это все эти варвары устроили драку, выпустите меня, слышите?

Бум, бум, бум, продолжал он колотить в дверь.

— Уймись, мешаешь, — раздался вальяжный голос кого-то из сидящих людей.

— Но меня же несправедливо арестовали, я же ничего не сделал, еще Сократ говорил, что справедливость — это благо закона.

— Плевать, уймись уже.

— И не подумаю, — ответил ромей и вновь начал долбиться в дверь и орать о несправедливости.

Дверь распахнулась, и стражник ударил крикливого, а после камера вновь наполнилась