class="p">– Юрий? То есть, портрет Гагарина неспроста над дверью висит?

– Совсем неспроста! Я родился в шестьдесят втором, – он задорно глянул на меня. – и, не поверишь, двенадцатого апреля.

– Забавно, – я улыбнулся.

– Да, родители долго с именем не думали. Нас, Юриев шестьдесят первого года рождения армия целая.

– И понятно почему.

Он слегка кивнул в ответ и кинул взгляд на чайник. Тот разрывался от свиста. Он встал и начал наливать чай.

– Сразу тебе скажу, спать ты у меня не будешь, – пристально глядя на кружки говорил дядя Юра.

– Мне хватит и чая. Большего просить я и не смею.

– Нет, тебе нужно нормально отоспаться и привести себя в порядок. Не знаю, почему ты еще не пошел домой, но у тебя наверняка есть на это причины, – он улыбнулся и кивнул. – сам был молодой, из дома уходил, гулял ночами. Так что, мне можешь не рассказывать.

– Вы правы, причины есть. Спасибо.

– Да чего ты заладил со своим «спасибо», – он недовольно зажмурился на секунду и уставился на меня уставшим взглядом. – поднимешься на этаж выше, к Матвеевне. У нее как раз комната пустует. Поэтому меня благодарить не за что.

Я только было хотел поблагодарить его, но осекся:

– Хорошо. Но за чай спасибо.

– Пожалуйста, – произнес он уверенно и поставил стаканы на стол. – расскажи мне, куда ты и откуда?

– Я с вечеринки этажом ниже. Но попал я туда случайно. Изначально я хотел подняться на крышу, – отчего-то я доверял этому старичку.

– Ого, и зачем?

– Я хожу по крышам время от времени. С самого детства. Это стало чем-то вроде традиции. Ходил сначала один, потом с друзьями. Теперь снова один хожу. Смотрю на пейзажи, открывающиеся с высоты, наслаждаюсь. Или, по крайней мере, наслаждался раньше.

– А сейчас что случилось?

– Пресытился, наверное. Пейзаж один и тот же. Крыши поперек знаю.

– Хе-хе, – ухмыльнулся он. – а чего же ты ждешь от пейзажа, когда решаешь все ты?

– Да я и не жду.

– А чего тогда ходишь?

– Просто хожу, вспоминаю, как все было раньше.

– Да нет же, друг мой, ты ждешь, – он отхлебнул из стакана. – ждешь того, что появятся те же приятные ощущения, что и тогда. Хочешь повторить первый поход, второй, не знаю, сколько их у тебя там было.

– Но ведь не повторить того, что было, не с той же силой, – я замешкался. – время же ушло.

– Время всегда будет уходить. И чем ты старше, тем ты медленнее. А за временем и вовсе не угнаться. Просто в молодости ты идешь с ним в ногу. А потом начинаешь отставать, пока окончательно не остановишься.

– Наверное, так и есть.

– Не наверное, а точно. А повторять то, что было не нужно. Все исключительное существует только в одном экземпляре. Рождай новое. Твои пейзажи и походы ничего нового тебе не дадут. Они, сами по себе, и есть повторение. Создаешь чувство только ты сам.

– А если не получается? – мне стало стыдно.

– А если ты не пытался?

– Скорее всего, не пытался. А может, пытался слишком часто. Но попытки не приводили к желаемому. Вот руки и опустились.

– Не опускай их, сынок. Тогда проблемы тебя не отпустят. Ты вот головой думаешь. Это хорошо. Но иногда думать вредно. Ты думаешь, и руки опускаются, а потом ты думаешь об этом и идешь на второй круг.

– Всегда считал, что нужно думать. От этого жизнь становится последовательной. А последовательность – это трезвость в вечно пьяном и глупом мире. Как-то так.

– Именно так! Но если зависимость, то есть глупость, появилась, а она у нас у всех с детства заложена, кодироваться бессмысленно, нервов не оберешься. Отбрось мысли. Дай глазам свободу, вдохни влажный ветерок, и слушай тишину. И тогда в тебе проснется чувство, похожее на то, что было раньше, но совершенно новое.

– Спасибо вам за совет.

– Да брось ты, – он допил чай. – ты где так испачкался, кстати?

– А, да это я упал, – я выдержал паузу. – несколько раз.

– Аккуратнее надо быть. Что потом будешь делать, после того, как на крышу поднимешься? Прыгать, часом, не собираешься?

– Нет, – я встрепенулся. – похоже на то, что я собираюсь прыгать?

– Нет-нет. Просто ты похож на кое-кого.

– На кого?

– Тебе все равно это ничего не даст. Да и раз ты не собираешься, то к чему это?

– Ну, у меня был друг, который постоянно мне говорил о том, как собирается прыгнуть. Собирался, собирался, до сих пор живой. Это все привлечение внимания, как вы думаете?

– Черт его знает. Может и так. А чего твой друг хочет вообще?

– Говорит, – я задумался о своих желаниях. – говорит, хочет с крыши прыгнуть, как ни странно. Чтобы наверняка.

– Да ну? – безучастно ответил он, будто это обыденность. – и что, думаешь получится у него?

– Не знаю, – я удивился его спокойному тону. – он уже прыгал. Сотрясение и ничего сломанного. Везунчик.

– Тогда уж вряд ли. Если в первый раз не получилось, даже не сломал ничего, то как во второй раз получится?

– Говорит, головой вниз будет лететь.

– Только головной боли и наберется. Ничего не поменяется.

– Ну, третья попытка будет наверняка.

– Не будет, так и передай ему. Еще раз пятьдесят так прыгнуть нужно будет. И то, умрет от глупости и стыда. А потом еще вспоминать будет о бесполезных пятидесяти попытках.

– Наверное, вы правы.

– Конечно, я прав. Другу мои слова передай.

– Обязательно передам, – сказал я.

– А теперь тебе нужно поспать. Пойдем к Матвеевне, я тебя провожу.

Юрий убрал стаканы, и мы прошли в прихожую. Я быстро накинул ботинки, и мы вышли. Он достал сигареты:

– Я покурю и пойдем.

– Составлю вам компанию.

– Тоже куришь? – он поджег сигарету. – отрава редкостная.

– Есть такое. Но ведь иногда помогает.

– Ничего не помогает, кроме котелка на твоих плечах. Вот когда с ним научишься управляться, тебе ни сигареты, ни алкоголь не нужны будут. Ты ведь пил?

– Пил.

– Оно и видно.

– Голова от этого и болит, наверное.

– Дурная вещь – спирт. И ведь никому от него лучше не становится. А люди к нему так и тянутся. Не от хорошей жизни.

– Пьют по разным причинам. От проблем уходят, от одиночества.

– От одиночества не уйдешь. Да и уходить не надо. С ним нужно размеренно сосуществовать, без него никуда, – он сделал затяжку и выдыхая дым продолжил. – ты вообще на этот свет появился один. И будешь один, всегда. Когда все вокруг разрушится, канет в лету, испарится, ты останешься один. И что ты будешь делать, если одиночество тебе тоже не друг?

– Буду прыгать с