И надо же было случиться, что именно сегодня японцы вновь пошли на штурм – с запада целый день доносится жуткая канонада, а нам остается только молиться за тех, кто там сражается. Но я верю в лучшее! На этот раз не иначе как Господь уберег наши корабли, дав нужный прилив вовремя, — мне было прекрасно видно, как тяжелые снаряды все утро били по тому месту, где еще вчера стояли броненосцы – так что у японцев, как видишь, тоже случаются накладки.

Сейчас уже вечереет, на "Сердитом" разводят пары, и мне известно, что эскадра вот-вот перестанет прикидываться смертельно раненой и уйдет пытать счастья куда-то в океан. А нашей задачей будет сделать всё, чтобы японцам не удалось им помешать, так что сегодня мы будем не уклоняться от боя, а сами навязывать его.

Оставляю это письмо на берегу, надеясь, что если судьба сложится так, что у меня не получится сегодня вернуться, друзья сумеют передать его тебе. Прости меня за все. Что бы ни случилось, навсегда только твой

мичман Василий Соймонов

;

Эскадренные миноносцы типа "Сокол" в доке.

* * *

19.09.1904 Между Порт-Артуром и Дальним

Кавторанг Елисеев прекрасно понимал, что он и его корабли являются практически смертниками. Вирен не ставил задачи – утонуть и умереть, но было очевидно, что большинство из миноносцев порученных его командованию в порт не вернутся. Ни в какой порт…

Ну вот – в хвосте уже загрохотало выстрелами, — концевые миноносцы вступили в бой с японцами. А развернуться и помочь нельзя. Основная цель – броненосцы Тóго, в крайнем случае – крейсеры.

В хвосте миноносного отряда действительно разгорался нешуточный бой. Японские миноносцы, будучи заведомо слабее русских эсминцев или, как их тогда называли "истребителей", насели на хвост русского отряда. И, как ни странно, имели огневое преимущество. Стреляя по курсу из своих 57-мм орудий они превосходили русских, отстреливающихся из 47-мм пушек. Так можно было потерять боеспособность задолго до возможного контакта с большими кораблями Тóго. Концевые "Стройный" и "Сердитый" уже получили по несколько попаданий, а японцам досталось явно меньше. Более слабые японские миноносцы уже стали наносить превосходящим и значительно, русским, серьёзный ущерб. А скоро, наверняка, подойдут и японские эсминцы, которые уже сильнее русских. А может и крейсера. Если так будет продолжаться, то добром это не кончится, причём и боевая задача выполнена не будет.

Давно уже среди русского офицерства культивировалась идея о том, что нет большей чести и мужества как погибнуть в бою выполняя приказ. Каким бы дурацким он ни был. Призрак Андрея Болконского прочно поселился в душах офицеров как пример для подражания. А между тем… Столь геройский князь проявив мужество солдата, проявил и трусость командира. Угробив половину своего полка стоявшего в резерве под обстрелом. Не сделав ни одного выстрела по врагу. А ведь в какой-то момент на бородинском поле мог потребоваться каждый штык, который по малодушию князь Андрей не сберёг. А ведь стоило только отдать приказ отойти из зоны обстрела…

Елисеев проявил больше мужества. К тому же он помнил слова Вирена: "Я не могу предвидеть всё. Если обстановка сложится так, что нужно будет проявить собственную инициативу, даже в ущерб поставленной вам задачи – действуйте!"

Первым повернул с основного курса шедший третьим с конца "Сторожевой", его манёвр повторил "Бойкий", а затем и шедшие впереди "Бдительный" и даже "Властный" под брейд-вымпелом Елисеева стали разворачиваться навстречу японским миноносцам. Достаточно кому-то одному было подать пример, чтобы командиры русских истребителей дружно прекратили, стиснув зубы, терпеть огонь более слабого противника и развернулись на него в атаку. Японским кораблям быстро стало "скучно", носовые семидесятипятимиллиметровые пушки руских стали вносить в ход боя свои весомые аргументы.

Их снаряды и предназначались для борьбы с миноносцами, только бронебойные, почти не содержащие взрывчатки стальные болванки должны были пробить борт, возможно слой угля и добраться до котлов. Остановить. И одному удалось. Рвануло на "Касасаги" и он, окутавшись белым паром, потерял ход.

Командующий японским отрядом не стал, конечно, ввязываться в такую авантюру, как бой с русскими эсминцами, но поступил благоразумно – его корабли отвернули, не пытаясь защитить товарища и взяли курс на русские главные силы, что вызвало прогнозируемый ответный ход русских – погоня.

Русским комендорам за всю войну не удалось потопить ни одного боевого корабля противника и теперь офицерам матом и зуботычинами приходилось заставлять матросов стрелять по уходившим миноносцам противника, а не по повреждённому "Касасаги", в который артиллеристы, рыча от восторга, выпускали снаряд за снарядом. Но ситуация была достаточно быстро взята под контроль и русские снаряды полетели в сторону тех, кто представлял сейчас наибольшую опасность. К тому же "Сердитый", достаточно повреждённый и не имеющий возможности дать подходящий ход, остался добивать японца. Достаточно быстро русскому миноносцу удалось "дотоптать" свою жертву, которая уже и не имела возможности сопротивляться.

Японцы были быстрее, но русские трёхдюймовые снаряды делали своё дело – дистанция между миноносцами догоняющими и убегающими практически не увеличивалась. И несмотря на то, что с севера показались дымы (а это явно были японские эсминцы), Елисеев мог считать свою главную задачу выполненной: миноносцы противника уже вряд ли найдут в темноте русскую эскадру. Во всяком случае мы имеем такие же шансы найти японские главные силы. Посмотрим, кому повезёт…

А вот у "Сердитого" появились серьёзные проблемы. Японские истребители из Дальнего уже подходили к месту, где он добивал японский миноносец, нужно было отходить, но лейтенант Колчак, командир "Сердитого", хотел довести дело до конца. Всё-таки добить японца. Но не повезло – к моменту когда "Касасаги" стал, наконец, заваливаться на борт, получив явно смертельные повреждения, первые снаряды японцев уже начали падать у борта русского миноносца. С приказом отворачивать на соединение со своим отрядом Колчак запоздал. И не повезло…

Взрывом снаряда, попавшего в боевую рубку и его, и лейтенанта Зотова, недавно назначенного с "Забияки", изрешетило осколками. Погибли также и пять матросов. Корабль повалило в циркуляции и носовая пушка замолчала. Пара японских эскадренных миноносцев неумолимо придвигалась к казалось уже обречённому русскому кораблю…

— Ваше благородие! — подлетел к мичману Соймонову матрос Гуляев. — Там командира и лейтенанта убило! Идите миноносцем командовать, а то ведь утопят косорылые!

"Я? Я буду командовать кораблём? Я? — пронеслось в голове мичмана. – Мне не справиться! Я…"

Но ноги уже сами несли юношу в боевую рубку. Новый рулевой уже уверенно держал курс, у носовой пушки тоже имелся полный расчёт, но по японцам она пока стрелять не могла из за неудобного угла разворота.

— Машина! — кричал в переговрную трубу свежеиспечённый командир корабля. — Выжимай из механизмов всё, что можешь, а если сможешь, то и то, что не можешь, два японца на хвосте, а может и ещё подтянутся. Я тут наверху один остался, Александра Васильевича и Зотова убило. Выручай!