— Ну да, ну да, марш на Сикару, — задумчиво кивнул Странник. — Если не ошибаюсь, этим трехнедельным отступлением, сохранившим жизнь четырем тысячам семистам шестнадцати солдатам и офицерам императорской армии, командовал Лаон Тоот. Правда, сам он так и не вернулся: умер от желтой лихорадки в море. Не так ли?

Ориен удивленно поглядел на шефа контрразведки.

— Верно. Но тогда что за нелепые вопросы?

— И все же вместо того, чтобы отбивать хлеб у вашего брата и давать мне уроки истории, ответьте, что, по-вашему, эскадры подводных лодок делают у нашего побережья?

— Но это же понятно! — возмутился командующий. — Они мстят!

— Да. Нелепый ответ на нелепый вопрос. Ориен, на минуту забудьте о том, что вам рассказывали в школе, выкиньте это из головы и подумайте как человек военный. Сколько энергоресурсов, сколько усилий тратит командование имперским флотом островитян на эти акты мести. По-вашему, эти усилия лишь для того, чтобы сжечь несколько танков, ограбить пару беззащитных рыбацких поселков, пустить на дно какую-нибудь несчастную шхуну? И все это — рискуя попасть под огонь патрульных танков, а то и береговых батарей, наскочить на мину или врезаться в один из давно затопленных кораблей, которые до сих пор не помечены ни в одной лоции.

— Вы не знаете этих островитян, у них упрямый нрав, они если что-то себе вобьют в голову, их не переубедить.

— Да, — Странник хрустнул пальцами, — они и впрямь редкостные упрямцы. Что ж. Предположим, островитяне действительно мстят нам в столь изощренно-дурацкой форме. Тогда что вы скажете на это?

Странник достал из папки фотографии, которые рассматривал перед звонком командующего.

— Ого, — глядя на боевой корабль, покачал головой Ориен. — Пять четырехорудийных башен главного калибра и… Судя по всему, очень большого калибра. Но какой-то этот монстр чудной. Башни, точно головы на длинных шеях, остальные надстройки тоже — голубятни голубятнями.

— Это потому, что большая часть корабля под водой. Пушки действительно огромные — почти в два раза больше, чем главный калибр знаменитых линкоров нашего доблестного флота. И, заметьте, никаких дымовых труб!

— Полнейший абсурд! Ни один корабль не сможет нести подобные артиллерийские установки. Что у них за движитель? Не на парусах же они ходят?!

— Вот и я прежде думал, что не сможет. Но полюбуйтесь сами. На фотографии не видно, длина корабля превышает два с половиной фарлонга.

— Сколько?! Вы что же, шутите? Таких кораблей не бывает!

— Ориен, посмотрите еще раз на фотографию. Такие корабли не просто бывают — они есть. Это один из четырех ударных линкоров Островной империи. Артиллерийский вариант. Еще четыре — ракетный вариант. Там вместо двух кормовых башен пусковые установки.

— Откуда вам известно? — Лицо командующего посуровело.

— Это моя работа — знать и на основе знаний делать достоверные допущения. Так, глядя на ударный линкор, можно сделать несколько допущений. Во-первых, у островитян имеется неизвестный пока нам источник энергии. Заметьте, Ориен, источник огромной мощи, иначе подобные махины просто не сдвинутся с места. Второе: островитяне достигли потрясающих успехов в металлургии, иначе такой корабль переломился бы под собственным весом. Если это так, напрашивается еще один неприятный вывод: орудия не просто значительно более крупного калибра, нежели все прежде известные нам. Их стволы могут выдерживать куда большую нагрузку пороховых газов, а значит, они куда мощнее и дальнобойнее. Корабль с такой осадкой вряд ли сможет подойти вплотную к большей части нашего побережья, — Странник указал пальцем на дюны и отмеченные желтовато-голубым отмели, — но даже при этом его орудий хватит, чтобы наносить мощнейшие удары по укреплениям нашей второй линии береговой обороны — первую они просто сметут, не заметив. Третье: никакая месть не может оправдать строительство таких огромных ударных линкоров. Заметьте, два таких линкора — это, так сказать, папа и мама целого флота. Соответственно, на островах имеется как минимум четыре ударных армады. А теперь я повторю свой нелепый вопрос: Ориен, что делают подводные лодки у наших берегов?

— Разведывают плацдарм для вторжения, — будто завороженный, прошептал главнокомандующий.

— Увы, верно. Теперь еще вопрос: где белые субмарины сейчас действуют активнее всего?

— В районе Беллы.

— И снова в точку. И заметьте, в этом районе едва ли не самое глубокое место у наших берегов. — Странник опять хрустнул пальцами. — Так что, вероятно, ждать гостей надо здесь. Но что и когда намечается, об этом пока информации нет.

— Массаракш! Тридцать три раза массаракш! Она должна быть! — выпалил главнокомандующий.

— Должна, — согласился его собеседник. — Но я хочу предупредить вас, почтеннейший господин командующий, что, по всей видимости, очень скоро тут понадобится максимальное напряжение всех наших сил.

— Другими словами — война с Островной империей.

— Вполне может быть, — глядя на голубовато-серое морское пространство между островами и портом Беллы, подтвердил шеф контрразведки.

— Массаракш! — Ориен свел брови на переносице. — Вы говорите об этом так спокойно, точно я спрашиваю, будет ли завтра дождь. Вы что-то предпринимаете?

Странник усмехнулся одним уголком губ.

— Как полагаете, господин командующий, почему для вашего брата во всей Метрополии не нашлось места учителя нигде, кроме Беллы?

* * *

Море, укрытое легким туманом, пронизанным утренним сиянием, виднелось далеко внизу под стенами замка Беллы. Аттайр направлялся в гимназию на свой первый после очень долгого перерыва урок. Хлопотавшие во дворе замка солдаты что-то мудрили с антенной оборудованного на маячной башне наблюдательного пункта. Они даже не обратили внимания на жильца комендантского дома, лишь только капрал, вчера проверявший документы у ворот, склонил голову, приветствуя потомка «того самого» Тоота. Аттайр спускался по трассе, ведущей к городу, невольно волнуясь в предчувствии встречи с доверенным ему классом. Какими они будут? Что он скажет? Чем сможет заинтересовать?

Вспомнился разговор с Юной и потом с профессором. Атр не мог простить себе этой дикой выходки. Конечно, хранитель музея, как и надеялся Атр, не затаил обиды. Он несказанно удивился, когда новый сосед постучал в его дверь, но, услышав слова извинения, ошарашено захлопал глазами и всплеснул руками:

— Да что вы! Заходите, голубчик, заходите. Угостить вас, к сожалению, нечем.

Профессорские апартаменты действительно наводили на мысль о скудости холостяцкого жилища. Стеллажи, уставленные книгами, железная армейская кровать, простой стол и пара фотографий на стенах, на которых молодой Лило Кон был изображен с миловидной смеющейся женщиной, — старые, пожелтевшие от времени снимки.

— Признаться, не ждал, — смущенно проговорил хранитель музея, указывая на единственный заваленный вещами стул.