Неолиберальные идеи прочно вошли в феминизм, и их сложно разделить, когда дела касается «помощи» женщинам с экономическим неравенством. Но это совсем не идиллия.

Чтобы положить конец экономическому неравенству, нужно освободить цели движения за права женщин от влияния неолиберализма и феминизма за свободу выбора. Пора отказаться от взгляда на общество как на мир отдельных людей, где каждый сражается сам за себя. Пришло время сделать феминизм движением, в рамках которого общество предпринимает единое усилие для достижения гендерного равенства.

«Младенец, замужняя женщина, душевнобольной, идиот или сумасшедший» – список тех, кого в Англии до 1950 года считали неспособными разобраться с подоходными налогами56. На протяжении всей истории были времена, когда приравнивание женщин к детям или психически больным людям воспринималось совершенно нормально, особенно когда дело доходило до обсуждений, кому должны достаться деньги. Даже когда женщинам предоставили определенные свободы (например, работать или голосовать), все еще существовало множество примеров того, как общество относилось к женщинам снисходительно и лишало их дееспособности, ограничивая их доступ к деньгам, собственности, банковским счетам и займам. Мы наивно полагаем, что такое было давным-давно, но значительной части экономической независимости, которая есть у нас сегодня, удалось добиться или в наши дни, или в недавнем прошлом. Только в 1980 году в Великобритании женщинам законодательно разрешили брать ссуду в банке без поручителя-мужчины, даже если она зарабатывала больше него. А раньше банки могли отказать женщине в кредите, если какой-нибудь мужчина не обещал, что в случае чего выплатит долг за нее. Женского слова было недостаточно – и знаете что? Даже спустя 40 лет жив этот высокомерный миф о том, что женщинам якобы нельзя доверить деньги – просто загляните в главу 3.

До 1990 года деньги замужней женщины принадлежали ее мужу – по крайней мере, в глазах закона. В налоговой системе Великобритании 180 лет действовало правило, согласно которому муж добавлял доход жены к своему собственному, и уже эта общая сумма облагалась налогом в соответствии с его налоговым режимом. Закон изменили, чтобы дать женщинам такую же конфиденциальность и независимость в налоговых делах, как у мужчин. Кроме того, благодаря этому исчезли случаи, когда жена с меньшим доходом платила налоги по более высокой ставке мужа57. В Джерси замужние женщины получили право самостоятельно платить налоги только в 2020 году.

Женщины долгое время были лишены прав. И не только голосовать или участвовать в политике: у нас отнимали возможность выполнять оплачиваемую работу, которую мы хотим, а также распоряжаться деньгами и активами, то есть делать и иметь все, что дает чувство идентичности, свободы воли и безопасности. Отнимали, руководствуясь лишь предрассудком, что мы не сможем с этим справиться.

И это занижение до сих пор проявляется в препятствиях на пути женщин к финансовому равенству. И если вы сами не жили при этих законах, ограничивающих права, то их наверняка застала ваша родственница, начальница или учительница. Обращение с женщинами как с экономически неграмотными привело к тому, что женщины не могли научить дочерей обращаться с деньгами, они были лишены доступа к одному из основных источников власти в капиталистическом обществе (деньгам) и некоторые девочки выросли с убеждением, что карьера в сфере финансов – не для них.

Женщина как собственность

На протяжении сотен лет женщины не могли владеть собственностью, потому что сами были собственностью: сначала принадлежали отцам, а потом – мужьям. Мы были активами, оценивающимися по возрасту, внешности и пользе для мужчин, которые хотели, чтобы кто-то готовил, делал уборку и растил детей. Нами торговали через бракосочетание: родители, братья и сестры обменивали женщин на приданое, наследство или статус. Часто женщины были бессильны в вопросе выбора будущего супруга и, как правило, не были достаточно обеспечены, чтобы отказаться от нежеланного брака. Некоторые женщины сталкиваются с этим и сегодня58.

Концепция девственности служила для превращения женщины в товар. На рынке жен продуктами были женские тела, а девственность пользовалась наибольшим спросом, и ценность девушки росла или падала в зависимости от убеждений о ее «чистоте». В наши дни в западных обществах все еще проявляется озабоченность девственностью: вспомните о том, что девушки продают девственность в интернете, или о балах непорочности, куда девочек-подростков приводят отцы. Между тем в патриархальных обществах поощрялось, чтобы ценность мужчин определялась их умением контролировать женщин. Мужественность была связана со способностью мужчины заключить законный брак с женщиной (как правило, моложе него) и поддерживать ее материально.

Согласно средневековому английскому праву, которое позже установилось и в американских колониях, женщины считались движимым имуществом, как, например, вьючные лошади. После бракосочетания бесправие женщины закреплялось законом через концепцию ковертюра: женщина становилась юридически неотделимой от мужа и отдавала ему все права. Замужние женщины не могли распоряжаться собственной зарплатой, заключать договоры, владеть собственностью и даже оставлять завещание. Любое имущество, унаследованное женой, переходило к ее мужу – и он мог продать его без спроса. Муж даже при всем желании не мог передать жене собственность или заключить с ней законный договор, ведь это было бы равносильно подписанию соглашения с самим собой. Мужчины контролировали, какие знания получают их жены, и без их разрешения женщины не могли учиться.

Право собственности – неотъемлемая часть власти. Состоятельные женщины привлекали потенциальных женихов как источник этой самой власти, но после бракосочетания они теряли свободу воли, достоинство и возможность чем-либо владеть.

У женщин даже не было законных прав в отношении собственных детей. Они принадлежали мужу. Если мужчина понимал, что скоро умрет, он мог назначить для ухода за детьми опекуна со стороны, и тот получал приоритет над их матерью59. Это звучит ужасно средневеково, но женщины стали получать такие же права, как и у опекуна, только с 1925 года. А до 1973 года матери в супружеских парах не могли дать разрешение на лечение ребенка или самостоятельно обратиться за получением паспорта60.

По той же логике ребенок, родившийся у не состоящих в браке людей, был nullius filus, то есть ничьим. У отца такого ребенка не было власти над его матерью, поэтому ее детьми он владеть не мог. На матерях-одиночках висело огромное клеймо: они считались экономической проблемой и фактором, истощающим ресурсы общества. Попросту не существовало концепции, согласно которой общество должно быть структурировано таким образом, чтобы женщины могли сами позаботиться о себе и своих детях, а рост населения пошел бы на пользу сообществам.

Отголоски этого прошлого слышны в современной социальной политике. В 2019 году руководители юго-восточного лондонского отделения Национальной службы здравоохранения Великобритании (National Health Service, NHS), которое обеспечивает здравоохранение 2 миллионам людей, выступили с заявлением: одинокие женщины больше не могут рассчитывать на экстракорпоральное оплодотворение, потому что «они тяжелым бременем ложатся на общество»61. В официальном заявлении организация ссылалась на рассуждения древнегреческого философа: «Аристотелевский принцип равенства гласит: равное – равным. Паре равна только пара. Женщина или мужчина паре не равны, и попытки рассуждать об обратном не имеют никаких оснований». Аристотель умер более 2300 лет назад и считал, что женщины по природе «уродливы» и «неполноценны» по сравнению с мужчинами62.