— на тот счёт, что вы с ребятами открыли специально для нашего дома. Но ни сообщения, ни даже имени отправителя. Я разговаривала с сотрудниками банка, они мне сказали, что перевод анонимный, кажется, из Венгрии. Правда, как оказалось, это ничего не значит — отправитель может находиться в любой другой стране.

— Скажи, Римма Павловна, это может быть кто-то другой?

— В том-то и дело, что нет, — было видно, что женщина искренне беспокоится о ребятах. — Нам много кто помогает, но, в основном, это одежда, игрушки, сладости. Есть несколько организаций, которые переводят деньги, но официально и суммы там... Илья, дело ведь не в суммах, а в том, что вы — одни из тех немногих, кто помогали искренне, без показухи. Я сразу подумала, что этот перевод от вас. Но, как найти или связаться с ними я не знаю.

Она произнесла последние фразы извиняющимся тоном и обняла себя за плечи — утро выдалось прохладным. Охранник уже выпал в осадок. А я решил, что мне пора.

— Спасибо. Извини, что отвлёк...

— Да что ты такое говоришь, Илья?!? Это тебе и твоим друзья — огромное спасибо. Вы столько для нас сделали. И детки к вам привязались. Они всегда так радуются, когда вы приходите. Они... особенные, но зато лучше, чем обычные дети, чувствуют искреннее отношение. Может зайдёшь? Хоть на пол часика?

Я не смог ей отказать. Да и мне нужно было подумать. В стенах этого детского дома я всегда ощущал спокойствие, здесь самые тревожные мысли, казалось, отступали на второй план. Дети меня узнали, даже несмотря на мою обветренную и обгорелую физиономию. Окружили, дёргали за полы и рукава пиджака, засыпая вопросами: Где был? Почему не приходил так долго? Никаких подарков у меня с собой не имелось, но дети не заметили этого. Они наперебой предлагали мне конфеты, отложенные со вчерашнего полдника, игрушки, водили меня на огромную игровую площадку и в зал, превращённый в современный кинотеатр — мол, вот, дядя, гляди как у нас здорово, оставайся с нами. А чего мне глядеть? Все эти чудеса были оборудованы, в том числе, и на мои деньги. Но я изображал удивление, чем приводил детей в ещё больший восторг.

***

— Куда едем? — дежурно поинтересовался водитель-бомбила.

Действительно, а куда мне нужно? Оставался последний адрес, где можно было разузнать про друзей, но я справедливо опасался нарваться там на конторских. Назвав самую фешенебельную гостиницу для состоятельных туристов, которая располагалась в центре, сел на пассажирское, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Прошло пол дня, а мне ещё ничего не удалось узнать про Антона и остальных. Куда же они подевались?

Сам, конечно виноват. Кроме номеров телефонов, не знаю о них почти ничего. Ладно Маша и Руслан — с ними нас связывали больше деловые отношения, хотя в последнее время мы сильно сблизились. Но Антон — человек, который чуть не за уши вытащил меня в мир изнанки, помог мне пройти тяжелейший Обряд открытия грани и, последний год моей жизни, был мне настоящим другом... А я даже адреса его не знаю. Н-да. И сколько бы я не оправдывал сей факт скрытностью самого ведуна, гаденький внутренний голос шептал: «А ты сильно настаивал?».

Вспомнил, как, после первого для нашей группы рейда, мы ездили по адресам, приводя себя в порядок для похода на Рынок. Дом Евгения нашёл. С трудом, но вспомнил квартиру — было похоже, в ней никто не жил уже несколько месяцев. То же самое с адресами Руслана и Маши. Соседи подозрительно щурились на меня и никакой конкретики сообщить не могли. Эмпатия подтверждала, что действительно ничего не знают.

Оставался бар «Знаток», где мы все познакомились и где чаще всего встречались. Если уж и хозяин бара — Арсен — не знает, что с моими друзьями, то... Направляясь туда, я рисковал. Это место курировалось "конторой". Но других вариантов у меня не было.

— Брат, продай кепку, — обратился я к водителю — на вид, лет тридцати пяти, не здоровяк, без бороды, но с усами.

Изрядно потрёпанная бейсболка лежала на "торпедке". Водитель с удивлением глянул на меня, мол, не послышалось ли ему? Вместо ответа, я вынул из кармана всю имевшуюся наличку в национальной валюте. Оставив себе пару купюр — на дорогу до места моего нынешнего обитания — остальное протянул таксисту. Удивление сменилось недоверчивой улыбкой. Вообще, бюджет показывал дно — у меня оставалось всего несколько вечнозелёных банкнот — из тех, что я брал с собой в горы. Все мои сбережения хранились на банковском счёте, но картой я, по понятным причинам, пользоваться не решался.

По дороге к бару, жизнь подкинула ещё немного пищи для размышлений. Мы попали в затор. Оказалось, половина дороги перекрыта милицией. Когда проезжали мимо места происшествия, я увидел две разбитые и оплавленные до состояния металлолома машины. Дальше, виднелся такой же развороченный вход в некое заведение, под которое была переделана квартира на первом этаже кирпичной четырёхэтажки. Вся картина выглядела как место недавних боевых действий. Виднелись и потёки крови на асфальте, хотя тел или пострадавших уже не было. Но привлёк моё внимание человек, в деловом костюме, с гербом какого-то клана. Рисунок я не рассмотрел, но это точно был не бренд одежды или эмблема гольф-клуба, хех. Сей гражданин спокойно беседовал с одним из милиционеров, судя по погонам, полковником. Спокойно — то есть с таким видом, будто погоду обсуждают.

— Мафия, — уверенно протянул таксист.

Я перевёл на него вопрошающий взгляд.

— Асылчи мафию гоняют. Здесь блат-хата была. Нашакуры, — последнее слово он произнёс с явным презрением.

— Чистят город, значит? — мне было интересно узнать отношение обывателя к Знающим.

Таксист окинул меня мимолётным взглядом. «Эмблему или другие знаки принадлежности ищет», — понял я. Уверен, заподозри он во мне Асылчи, то есть Знающего, даже не начал бы этого разговора.

— Была