я детей бросить. И забрать у жены не могу! С моей-то работой… Поэтому пока вот так.

– Сложно все, но, думаю, разрешится.

Глава 8. Инициалы

Как только Козырев вошел в дом, тут же почувствовал запах свежеприготовленной еды и чистоты. Сняв обувь, а сразу следом и носки, прошел в ванную и закрыл за собой дверь. Включив воду, Козырев огляделся по сторонам, все было на удивление чисто, даже как-то дышалось легко. Продолжая вдыхать запах стирального порошка и еще чего-то, Козырев облокотился на край ванны и стал расстегивать пуговицы на рубашке. Сбросив одежду на пол, встал под душ и направил струю воды себе на лицо. Простояв несколько секунд в одной позе, Козырев услышал стук в дверь. После того как стук повторился, он выключил воду и спросил:

– Кто?

– Пап, это я, София.

– Я сейчас выйду, дочь.

За дверью послышался шорох и звук удаляющихся шагов. Козырев, надев после душа домашние брюки, прошел на кухню. Оглядевшись вокруг, не мог поверить своим глазам: мойка была пустая, не забитая грязной посудой, полы сияли, как, впрочем, и отмытый потолок от следов насекомых и окно. Плита была начищена до блеска, практически без видимых следов нагара и жира. Новая скатерть с убранством на обеденном столе приветствовала своим праздничным видом, а свежеприготовленная еда так и манила своими запахами. Потянув ручку дверцы холодильника, Козырев достал с верхней полки бутылку водки и, обернувшись, увидел перед собой дочь и тещу.

– Здравствуй, Володя.

– Рад видеть, Антонина Тимофеевна, – ответил спокойно Козырев.

– Давай мы тебя покормим, – произнесла теща и обратилась к внучке: – София, помоги мне, подай отцу приборы, а я сейчас все подогрею.

– Не стоит, в смысле греть не стоит. Теплое же – так сойдет, не беспокойтесь.

– Давай садись за стол. И я с тобой посижу, точнее мы. Нонна и близнецы спят, а мы вот с Софушкой рисовали и буквы повторяли, а еще успели сегодня обновками обзавестись. Ты, кстати, завтра как, выходной?

– Да, завтра я с вами.

– Вот и прекрасно, вместе докупим все необходимое и заедем на вокзал, сразу билеты возьмем.

– Хорошо. Я в вашем распоряжении.

– Тогда утром все и распланируем, а сейчас давай ужинай.

Приступив к трапезе, Козырев наполнил две рюмки прозрачной жидкостью и, не успев чокнуться, тут же выпил свою залпом. Не выдерживая долгого перерыва, снова налил и обратился к теще:

– Антонина Тимофеевна, вы меня поймите правильно, моя работа, она немного не такая, как, возможно, хотелось бы для спокойной жизни, и мне порой бывает нелегко, но…

– Не надо ничего объяснять, – перебила его теща. – Мы это уже обсуждали. Все наладится, вот сейчас София пойдет в школу, вы будете жить на новом месте, Нонна… ведь она… Просто ей непривычно все это, ну вот эта жизнь в провинции, твое отсутствие. Я все понимаю, возможно, это было наше с отцом упущение, но мы хотели дать своей дочери все самое лучшее. Ты же знаешь, что она у меня единственная, в детстве часто болела, в садик не ходила, была на домашнем обучении. Мы считали, так будет лучше, но, видимо, в чем-то ошиблись. Володя, семья – это ведь очень важно в жизни каждого человека, не сердись на нее.

– Семья… Да, это важно, вы правы. Хорошо, спасибо, что согласились помочь, так будет легче Софи и нам всем.

– Вот и замечательно. Посмотри, дочь твоя уснула, а ведь терпела и ждала, когда ты придешь.

На маленькой тахте у стены маленькая Софи спала крепким сном. Козырев подошел к дочке, взял ее на руки и отнес в детскую комнату. Уложил на кровать, поцеловал и вернулся на кухню. Еще немного пообщавшись, зять и теща тоже разошлись спать.

Рано утром домочадцы все уже были на ногах, кроме главы семейства. Козырев слышал смех Софи и неразборчивую болтовню близнецов. Не вылезая из постели и посильнее укутавшись в одеяло, Козырев пытался подремать еще немного. Но провалялся всего несколько минут – запах только что испеченных блинов заставил его подняться с постели.

На кухне все были в сборе. Впервые за долгое время на столе был полноценный завтрак, а за столом на удивление трезвая жена. Нонна макала свернутым блином в сметану и бурно комментировала идущую по телевизору передачу «Пока все дома».

– Ну прямо как у нас! Вот только что мы не звезды, а так все дома – пока все дома! – бурно воскликнула Нонна.

– Прекрати! Сейчас это лишнее, дети за столом, – еле сдерживая тон, сделала замечание мать. – Давайте спокойно завтракать.

– Любимый зять! Как же я могла забыть. Вот только срать я хотела и еще вчера тебе об этом сказала! Твое ведь желание – чтобы все было по-людски! Задрала своими накрахмаленными салфетками, занавесками, через пару дней все мухами засрано будет! Тут в каждом дворе по свинарнику, вонь от помоек, рай для насекомых!

Козырев встал из-за стола, подошел к мойке, ополоснул свою чашку, вытер руки и объявил:

– Я пойду оденусь и буду ждать в машине. Не забудь свой список покупок, дочь.

– Я уже все приготовила, и юбочку свою любимую – бабушка погладила!

Погода стояла замечательная, не то что в предыдущее воскресенье, подумал Козырев, и как только дочь с тещей сели в машину, он тут же направился в сторону центрального рынка.

Проходя между рядов и рассматривая предлагаемый товар, Козырев в палатке с женскими юбками увидел одну с лимонами, такую же, что была у Наташи Поповой и на убитой Ане Кравцовой.

Купив все необходимое, Козырев сообщил теще, что ему нужно уехать по делам. Та спокойно приняла информацию и просила не беспокоиться. Высадив тещу и дочь у дома, он тут же, развернувшись, уехал.

Уже подъезжая к многоквартирному дому, именуемому среди местного населения «девяностоквартирка», следователь посмотрел на два знакомые окна, запер машину и зашел в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, нажал на звонок и услышал за дверью трель, похожую на пение птиц. Спустя секунды дверь открылась. Это была мать Вики.

– Владимир Алексеевич, рады видеть! А Вика сейчас вернется, она в магазин побежала. Да вы проходите, я вон к соседке собираюсь, красить буду ее. Ну как ее, волосы, а точнее, три волосинки. – Она рассмеялась, помахала рукой и стремительно пустилась вниз по лестнице.

Мать Вики, Галина, была странной женщиной. Говорили, что мужу изменяла, и он стал пить, а впоследствии бить. Другие рассказывали, что он пил всегда и жену поколачивал. Однажды от побоев Галина и убежала куда глаза глядят. Но большие проблемы у нее возникли, когда глаза перестали видеть и она уже не могла работать парикмахером. При каких обстоятельствах Галина потеряла зрение – об этом тоже ходили легенды: и версия о том, что это последствия ожога при пожаре, звучала правдоподобнее истории о пьяном угаре в бане с женатыми мужиками. В молодости Галина была очень красивой и привлекательной, и мечта у нее была проста и банальна – удачно выйти замуж. Но судьба распорядилась иначе. В пятнадцать лет девушку избил отчим, говорили, что даже надругался над ней. Мать, боясь остаться с двумя маленькими детьми, не встала на защиту старшей дочери, за что та затаила обиду и ушла из дома. Своего будущего мужа Галя встретила на вокзале и была уверена, что жизнь наладится, все сложится, как у всех ее подруг, но не успела она выйти из ЗАГСа, как началось домашнее насилие. С годами негативные переживания подорвали ее психическое здоровье. Наступило полное безразличие ко всему. Чтобы хоть как-то прокормить себя и маленькую дочь, Галина стригла на дому и мыла подъезды. Снять полноценную квартиру она не могла себе позволить, поэтому довольствовалась комнатой у пожилого мужчины, который в дальнейшем стал ее мужем. Овдовев, Галина получила свою половину наследства. И этих денег хватило на малогабаритную двушку.

В квартире стоял запах плесени, не уходивший даже летом. Панельный дом был построен с нарушениями и имел погрешности, позволявшие называть его некачественным жильем. Но рассчитывать на новые квартиры жильцы дома не могли – время было