и сами страдать. И потом, не мы приказы отдаем – сам знаешь, что да как и какие договоренности с вышестоящим руководством.

Козырев воздержался от комментариев на последние слова Шмидта и предложил приступить к изучению содержимого коробки.

Каждая обертка была подписана разными датами в сопровождении букв «У» и «А». Козырев выписал все даты в последовательности. Тут же в коробке он нашел маленький календарик хозяйки с изображением кролика, на обратной стороне некоторые числа были отмечены крестиком. Сравнив их и даты с шоколадных оберток, он обнаружил, что они частично пересекаются. Одно число было обведено кружком красной ручкой. Рядом изображено сердце и снова две буквы «У» и «А». Даты на обертках в основном выпадали на выходные или праздничные дни. Лишь две выбивались – четверг и пятница, за неделю до смерти Ани. На карманном календарике они были обведены в кружок с квадратом обычной ручкой, которая, судя по всему, мазалась сильно, подумал Козырев, пытаясь разобрать эти странные мистические символы.

Среди прочего Козырев обратил внимание на маленькую коробочку, от которой шел приятный запах. На упаковке было изображено лицо, внутри находился миниатюрный флакон духов, формой напоминающий женские губы, а крышка флакона соответствовала форме человеческого носа. Повертев в руках коробку, Козырев заметил на ее дне надпись: те же самые буквы, что и на обертках, уже больше похожие на инициалы, и дата рождения покойной Ани. Взглянув на Шмидта, Козырев спросил:

– Есть предположения, кто этот загадочный У. А.? Список одноклассников и старшеклассников сверили?

– Сверили. Ни одного совпадения. И странно, почему подруги не знают о наличии молодого человека у Ани.

– Может, и знают, но молчат. Может, это далеко и не молодой парень.

– Что ты имеешь в виду – не молодой?

– Коробка с духами. Это не дешевая туалетная вода, которую можно на рынке купить. Такие духи продают в дорогом отделе парфюмерии в больших городах. У нас в городе не так много специализированных магазинов, но есть один, там по блату и под заказ можно.

– Откуда ты знаешь, сколько они стоят?

– Просто поверь тому, что я говорю. Знаю, и все. Кроме духов тут еще полно оберток от шоколадных плиток. Много ли ты знаешь молодых пацанов, которые могут себе позволить потратить деньги на такие подарки? Вот, к примеру: купить две бутылки пива или одну шоколадку – чувствуешь разницу? Вот ты детям часто покупаешь шоколад? Старшему, наверное, уже неинтересно?

– У меня этим жена занимается. Старший тот еще сластена. Что-то покупает им, но не часто, конфеты там всякие в вазе у нас есть, а такой шоколад и все эти батончики новомодные – каждый день, конечно, не имеем возможности. Вот уедем скоро, там-то уже раздолье моим будем! Каждый год родня посылки присылает, полные коробки конфет, вкусные такие, а главное…

– Я тебя понял, – перебил Козырев и продолжил: – Отправь кого-нибудь из своих к эксперту за заключением, тот обещал к вечеру сделать, а время уже сам видишь.

– Сейчас организую. Слушай, так ты думаешь, та кровь у нее на белье – это она припрятала как доказательство лишения девственности?

– Ну, то, что это было не против ее воли, точно факт, а вот хранить белье окровавленное – мне не совсем понятен смысл.

– Слушай, в тот день, когда пришла мать погибшей, я ведь спрашивал в первую очередь: если не у подруг осталась с ночевкой, то, значит, у парня, но мать заявила, что никакого парня у ее дочери нет.

– Думаю, мать о нем просто не знала. Поэтому и утверждаю, что, скорее всего, это взрослый мужчина и при деньгах. Надо подруг дожимать, они точно знают, но почему-то скрывают.

– Может, боятся чего?

– Может, и боятся. Игорь, мне надо уехать, завтра тогда обсудим все, что у нас есть. Хотя что у нас есть…

– Добро.

Козырев вышел на улицу и подкурил сигарету, после чего сел в машину и тронулся с места. Доехав до перекрестка, он замешкался, не зная, какой поворотник включить, и, как только послышался звук сигнала позади, повернул направо. Через несколько улиц Козырев подъехал к своему дому.

Во дворе пес разрывался лаем в своем вольере. Пройдя в дом, Козырев понял, что никого нет. Он зашел на кухню и осмотрелся: в раковине была гора посуды и кусок мяса, видимо уже размороженный, так как имел кровавые подтеки. На столе остатки какой-то еды и три рюмки, тут же на полу опустошенная бутылка коньяка. Козырев поднял голову – вокруг одинокой лампочки в центре потолка летали мотыльки. Козырев достал из холодильника кастрюлю с остатками супа, немного подогрел, добавил хлеба и вынес псу на ужин, после чего вернулся в дом, выключил свет, закрыл дверь и вышел за двор. Глянул по сторонам и направился в конец улицы. Пройдя несколько домов, остановился у нужного и посмотрел на окна. После чего сделал пару контрольных стуков и вошел.

Еще с улицы из открытых окон были слышны голоса и музыка – все было понятно, но Козырев не хотел никакого общения и выяснения, он хотел лишь одного – забрать детей и пойти домой спать.

За столом кроме хозяйки сидели какая-то малознакомая женщина и жена Козырева. Стоя в дверях, Козырев посмотрел на жену, и та воскликнула:

– Вы посмотрите, кто пришел! А что случилось, дорогой? Ты решил сегодня не трахать свою официантку? И вспомнил вдруг о семье?

– Нон, где дети? – Козырев старался держать себя в руках.

– Дети? Ты вспомнил про детей?

Козырев развернулся и направился в соседнюю комнату, откуда доносились крики детворы и звуки громко работающего телевизора. Едва он туда вошел, к нему подбежала старшая дочь с криками: «Папа, папа приехал!» София была похожа на девочку из рекламы сока, которую регулярно показывали по ТВ: такие же голубые и добрые глаза, светлые волосы и широкая улыбка. Обняв отца, дочка подняла голову и произнесла:

– Ты помнишь, что я скоро иду в школу?

– Конечно помню!

– А почему уже всем все купили, а мне нет? У Тани рюкзак, большой, розовый! А мне когда купят? И фломастеры, и краски, и альбом, и пластилин?

– Софи, скоро приедет бабушка и поможет нам собрать тебя в школу. Обещаю, у тебя будет самый красивый рюкзак и самое большое количество цветов у фломастеров. А где близнецы?

– Они спят там, у тети в спальне. Мама опять пьяная?

– Мама просто устала. Собирайся домой.

По дороге к себе жена Козырева кричала и пыталась ударить его по лицу, но попала только один раз – в спину, после чего упала на землю. Козырев донес близнецов до дома и вернулся за женой, которая сидела на дороге, поджав под себя ноги, и рыдала, обвиняя мужа в ее никчемной жизни. Маленькая Софи жалела мать и гладила ее по волосам, пытаясь помочь встать на ноги.

Как только Козыреву удалось уложить жену и детей, он принялся убирать на кухне. После чего постелил себе на диване и сразу же уснул.

Глава 6. Мнимый свидетель

Утром в доме следователя зазвонил телефон. Козырев не сразу сообразил сквозь сон, что происходит, а потом резко вскочил с дивана и поднял трубку:

– Да, слушаю.

– Владимир Алексеевич, убийство тут у нас, подозреваемого задержали.

– Что за убийство?

– Семья местного предпринимателя, Чернышовы. Ночью к ним в дом вломились, в живых дочка осталась, она без сознания была, а потом в себя пришла, позвонила родственникам.

– Скоро буду, адрес знаю.

Козырев положил трубку и обернулся, за спиной стояла София. Убедившись, что отец больше не разговаривает по телефону, девочка подошла к нему, обняла:

– Я сама братиков покормлю, а тебе бутерброд сделаю, только ты чайник нагрей, а то я спичку боюсь.

– Хорошо, дочка. Нагрею чайник и кашу для близнецов сейчас сварю. Мама пусть спит, а я тебе звонить буду, телефон вот на кухне будет стоять.

Маленькая Софи заверила отца, что беспокоиться ему не о чем, и направилась к холодильнику. Козырев помог ей нарезать хлеб и сварил кашу.

После чего, на ходу откусывая бутерброд, залпом выпил остывший чай, схватил ключи от машины, сигареты и вышел из дома.

На улице было комфортно, не так жарко,