– Спасибо. Но плохой оценкой в таком испытании наверняка является собственная голова.

– Заколов, что я вижу, ты испугался?

– Видеть в такой темноте вряд ли возможно. Даже на таком близком расстоянии. – Тихон вежливо ускользнул от все более тесного контакта с девушкой. – Давай-ка я закрою окошко, и мы включим свет.

Студент покинул уютный диван, шагнул к окну и отдернул занавески. Напоследок хотелось вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Рука потянулась к распахнутой раме, но тут же застыла от неожиданности. Внизу щелкнули камешки, вправо мелькнула тень, и послышались торопливые шаги. Тихон высунулся и успел заметить темную фигуру, метнувшуюся за угол. Не оставалось сомнений, что кто-то сидел под окном и подслушивал разговор.

Сделанное открытие не понравилось, но Тихон не подал виду, девушка и так достаточно напугана. Вместо этого он с удовольствием произнес в ночную темноту:

– Хорошо у вас. Уже ноябрь, а все еще тепло.

– Это Ташкент, – отозвалась Тамара.

Прежде чем закрыть раму, Заколов убедился, что двор не проходной и случайный человек сюда не забредет. Он задернул шторы, оставив лишь узкий зазор посередине, и включил свет.

– С чего предполагаешь начать поиски? – спросил Тихон, стоя боком к окну в центре комнаты.

– Заколов, я думала, ты что-нибудь подскажешь!

– Хм-м. Информации маловато. Я хотел бы поговорить с Маликом Касымовым, мне нужен хоть какой-то намек. Встречу можно устроить?

– Попробую. Хотя будет трудно. После истории со статьей к нему тоже приходили. Он замкнулся и все отрицает. Я ему сейчас позвоню. – Тамара схватила телефонную трубку, набрала номер, но после двух гудков ее пальцы нажали отбой. Трубка вернулась в желобок на пластмассовый рычаг. – Знаешь, давай к нему с утра без звонка нагрянем. Тогда он не сможет отказать.

– Касымов встает рано?

– Да. Встречу он мне назначал утром.

– Вот и отлично. Как только проснемся – сразу к нему.

– Думаешь, он мне не все рассказал?

– К счастью для тебя, не все. – Тихон заметил, как на серую полоску между шторами наползло темное пятно. Он помрачнел. – Но все-таки достаточно много.

Последнюю фразу Заколов произнес тихо, мягко отступил и прижался к стене рядом с окном.

Тамара недоуменно надула губки. Тихон осторожно отодвинул штору и заметил кончик большого носа, прижимающийся к стеклу. Остальную часть лица закрывал серый капюшон. Таинственный наблюдатель вернулся. План Заколова сработал. Осталось выяснить, что за наглец их преследует?

Он сделал знак вошедшему Сашке Евтушенко, чтобы тот побеседовал с Тамарой. Евтушенко сразу понял друга, встал посередине комнаты и начал разглагольствовать об истории правления Тимура. Тихон присел и бесшумно выскользнул в прихожую. Тамара вздернула брови, намереваясь задать вопрос, но Евтушенко ее опередил:

– Я уверен, что загадку Тимура можно решить, не обращая внимания на сиюминутное. Достаточно тщательно изучить историю последних лет жизни эмира. Ты тоже так думаешь?

– Я?!

Заколов тем временем уже был на лестничной клетке. Он решил действовать стремительно.

Толкнув хлипкую дверь, Тихон выскочил из подъезда, развернулся и устремился к затаившемуся под окном человеку. Но тот, проявив чудеса проворности, в два прыжка исчез за углом здания. «Не уйдешь!» – подумал Тихон, набирая темп. Незнакомец, оказавшийся низкорослым крепышом в серой куртке-ветровке, пересек двор, юркнул в арку и свернул на улицу. В тишине раздавался звонкий топот его ног. «По прямой я тебя наверняка догоню. Не могут коротышки быстро бегать», – подбадривал себя Тихон, не на шутку разгоняясь.

На большой скорости он поравнялся с аркой. Хотел схватиться рукой за стенку, чтобы проворней развернуться, но увидел, как внизу путь перегородила высунувшаяся нога. Тщетная попытка перепрыгнуть неожиданное препятствие лишь усугубила ситуацию. Зацепившись о чье-то колено, Тихон взлетел над тротуаром и шлепнулся на пыльный потрескавшийся асфальт проезжей части.

На несколько секунд он остался совершенно беззащитным перед хитрым противником.

Офицер госбезопасности Григорий Аверьянов-младший еще долго с содроганием вспоминал липкий позорный страх, охвативший его в первую неделю после смерти отца. Он был отстранен от службы, сидел дома и дергался от каждого телефонного звонка и шума автомобиля, затормозившего у подъезда. Тело отца он вместе с матерью увидел только на похоронах. Гроб привезли прямо на кладбище четыре сотрудника КГБ в штатском. Кроме них, сосредоточенно фиксирующих процедуру погребения, и пожилой пары притихших родственников, никто из знакомых и сослуживцев генерала на похороны не приехал.

Глядя на свежий холмик сырой земли, Григорий Аверьянов в который раз вспоминал последний разговор с отцом перед расставанием в Кремле…

– Если я не вернусь, знай, это из-за гнусной подлости Ефремова в Самарканде. В сорок четвертом году мы вдвоем выполняли там секретное поручение. Я расслабился, он воспользовался этим и жестоко обманул меня.

Аверьянов-младший вопросительно посмотрел на подавленного отца.

– Мы привезли из Москвы череп Тамерлана.

– Того самого? – удивился старший лейтенант.

– Вот именно. Самого жестокого завоевателя! Это было поручение Сталина. А Ефремов, сука, обвел меня вокруг пальца! – Генерал в сердцах стукнул кулаком по приборной панели «Волги».

– Но в чем он тебя обманул?

– Он подсунул в гробницу муляж, а настоящий череп спрятал в неизвестном месте.

– Так что же ты раньше ученого не тряхнул?

– Я был уверен, что все в порядке. И только сегодня, когда череп понадобился нашей партии… Эх! Только бы дали время.

Генерал вышел из автомобиля и направился в приемную генсека. Аверьянов-младший проводил взглядом сгорбленную фигуру отца. Больше живым он его не видел.

… Там же на кладбище старший лейтенант госбезопасности поклялся, что непременно найдет череп правителя Азии Тимура, докажет предательский умысел профессора-вредителя и восстановит честь отца-генерала.

Вскоре после похорон Аверьянова-младшего вызвали на службу. Начальник в приватной беседе сообщил, что добровольный уход из жизни в высших кругах уважают, поэтому дело отца закрыто. Георгий должен оформить вынужденный простой как очередной отпуск и вернуться на службу. Коллеги вновь как ни в чем не бывало стали здороваться с Аверьяновым и тактично, а может, предусмотрительно, о происшедшем не напоминали. Бурная история Лубянки знавала и не такие трагедии. К тому же обстановка в мире разрядилась, конфликт с советскими ракетами на Кубе был улажен, и журналисты-международники стали поговаривать о потеплении советско-американских отношений.