class="p1">Тут мне крыть было нечем. Но, как я и говорил Черкасову, чувства требуют проверки. И потому я не торопил события.

— Феликс Феликсович, Лионелла Андреевна, Феликс Феликсович-младший, Ида Феликсона…

Юсуповы были в полном составе. Как всегда, ослепительно прекрасные дамы и импозантные мужчины. Феликс младший тут же направился к нам. Как и я, он на этот раз решил пощеголять парадным мундиром Спецкорпуса.

— Алексей, Виктор! Рад наконец-то увидеться! — Феликс энергично тряс наши руки и потащил нас к своим родителям. — Виктор Иоаннович, вы играете в карты? В трех залах отсюда неплохие столы для виста и лото…

Виктор многозначительно хмыкнул.

— Боюсь, что вы, Феликс Феликсович, разденете меня до исподнего…

Феликс широко улыбнулся.

— Обещаю обращаться с вами гуманно. Ну так что, составите мне партию после пары танцев с дамами?

Пообщавшись с Юсуповыми и украв мазурку у Иды, я отправился искать знакомых однокурсниц. Увы, народу было слишком много, так что порадовать Виктора я смог только знакомством с Настей Гагариной, Тамарой Зубовой и Бэллой Цициановой — последнюю, впрочем, Вик уже знал.

Девушки встретили его с интересом, но больше всех Виктора, как я и ожидал, привлекла Гагарина. Он пригласил её на танец, и девушка согласилась.

— Ты не говорил, что у тебя настолько симпатичные однокурсницы, — улыбнулся Вик.

— Ты не спрашивал…

Пристроив брата к очередной девице, я направился искать Толстого. Веселье весельем, но нужно и поработать. Едва я перешел в следующий зал, как у меня на пути возникла хрупкая девушка в закрытом темном платье. Даже ради праздника фрейлины вдовствующей императрицы не оделись нарядно.

— Ваша светлость, позвольте вас побеспокоить.

— Дайте угадаю, сударыня. Со мной хочет побеседовать одна пожилая сварливая дама?

Губы девушки тронула легкая улыбка, но она опустила глаза.

— Именно так. Позволите сопроводить вас к ее императорскому величеству?

— Разумеется. Как я могу отказать бабушке?

Фрейлина ловко провела меня сквозь толпу гостей, с каждым шагом всё дальше от оживлённых залов, где звучала музыка и звенел хрусталь. Пройдя через широкую галерею, украшенную портретами императорских предков, мы оказались у дверей небольшой комнаты.

— Прошу, ваша светлость.

В кресле сидела вдовствующая императрица — моя вечно хмурая бабушка. Густые седые волосы, собранные в высокий пучок, отливали серебром, а глаза, острые и проницательные, как у ястреба, сфокусировались на мне, стоило мне войти. Лицо её, строгое, но удивительно живое, сохраняло ту непоколебимую уверенность, которой, казалось, пронизан каждый её жест.

Я склонился в глубоком поклоне и, приблизившись, почтительно поцеловал её руку.

— Ваше императорское величество, бабушка…

— Алексей, — произнесла она и обернулась к служанкам. — Оставьте нас.

Фрейлины бесшумно удалились, и мы остались наедине. Бабушка жестом указала мне на кресло напротив.

— Вижу, ты в хорошем расположении духа, — заметила она, окинув меня взглядом. — Это хорошо. Значит, у тебя хватит сил на то, что я собираюсь сделать.

Я кивнул, ожидая продолжения.

— Императрица согласилась на паломничество, — сообщила бабушка. — Мы посетим несколько монастырей. Среди них и мою Старую Ладогу. Ты знаешь, как это место важно для нашей истории. Удалось уговорить и самого императора. Он, как всегда, слушает жену. Но есть одна проблема: великий князь против.

— Отчего же? — спросил я.

— Он говорит, что император нуждается в постоянной поддержке врачей. Настаивает на том, чтобы он взял с собой всю эту свиту лекарей с их пилюлями.

— Но вы же хотите ограничить их вмешательство? — уточнил я.

— Именно. Ничего, с эскулапами я разберусь. А ты, Алексей, поедешь с нами. Приглядеть за состоянием императора будет одной из твоих обязанностей, но главное — обеспечивай его безопасность.

— Когда отправляемся? — спросил я.

— Через три дня. Будь готов, — сказала она. — А теперь возвращайся на бал. Здесь я могу обходиться и без твоего общества.

Я встал, поклонился и вышел. Что ж, каникулы обещают быть насыщенными.

Возвращаясь через залы, я оглядывался в поисках Толстого. Профессора нигде не было видно, но мое внимание привлекла какая-то разборка в дальнем углу.

Голоса, поднятые на тон выше дозволенного, звучали всё громче. Гости начинали оборачиваться. Я направился туда, пробираясь сквозь любопытствующую толпу.

— Теперь вся столица смеётся надо мной! — раздался яростный голос молодого человека. — Зинаида Феликсовна, вы выставили меня полным дураком!

Я узнал его. Дмитрий Борисович Шувалов, наследник известного графа. Его лицо пылало, глаза метали молнии. Перед ним стояли Юсуповы. Обычно улыбчивые, сейчас родители Иды были в недоумении. Ида, красивая, сдержанная, растерянно качала головой.

— Ваше сиятельство, здесь точно имеет место какая-то ошибка, — сказала девушка, стараясь сохранить достоинство. — Мы всегда относились к вам с уважением. Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете…

— Не понимаете? — переспросил Шувалов, сжав кулаки. — А я всё понял. Стоило появиться более выгодному кандидату, как вы тут же списали меня со счетов.

Ида вспыхнула.

— Это ложь! — воскликнула она. — Я никому не давала повода…

— Никому? — язвительно переспросил Дмитрий. — А как насчёт нашего милого танца на прошлом балу? А теперь, выходит, мазурка, которую вы мне обещали, уже занята?

Он резко оборвал свою тираду, заметив меня. Толпа отступила, пропуская меня вперёд. Я остановился, холодно глядя на Шувалова.

— Ваше сиятельство, — произнёс я медленно, с расстановкой. — Не находите ли вы, что ваша несдержанность неуместна на этом мероприятии?

Шувалов расплылся в кривой ухмылке.

— А вот и тот, ради которого меня отправили в утиль, — усмехнулся он, оглядывая меня оценивающим взглядом. — Они и вас успели обмануть, Алексей Иоаннович?

— Не понимаю, о чем вы.

— О, я охотно расскажу. Боюсь, вы еще не понимаете, с кем связались…

Глава 5

Шум в зале нарастал. Теперь внимание гостей было приковано к неожиданному скандалу. Граф Шувалов стоял перед Юсуповыми, сжимая в руках сложенный лист бумаги, и его голос звучал отчетливо даже в этом гуле.

— Ида Феликсовна, — говорил он с едва сдерживаемым негодованием, — вы нарушили свое обещание! В письме вы ясно дали мне понять, что мазурка и котильон на этом балу будут моими. А теперь, когда я подошел за своим танцем, вы вдруг делаете вид, что ничего не было!

Его тон был слишком громким, слишком резким для светского бала. Вокруг уже собрались зеваки, кто-то перешептывался:

— Что случилось? Опять какой-то