150 лет. Царев и Ильинский получили звание Героя Соцтруда и гордо носили орден на груди. И вот гастрольная поездка в Болгарию. И в первый же день происходит жуткий скандал между Царевым и Ильинским, почти до драки. Причем они оба ученики Мейерхольда, поэтому не стеснялись в выражениях. И проходящий мимо Никита Подгорный, сам чуть под шафе, увидев их, изрек:

– И звезда с звездою говорит…

* * *

На вопрос об отношениях с женщинами Игорь Ильинский, когда уже был в возрасте, отвечал: «Сначала я интересовал девушек как Игорь, когда прославился – как Ильинский, а теперь – никак…»

* * *

Однажды один из режиссеров-новаторов пригласил Сергея Бондарчука на просмотр своего фильма – экспериментальной трактовки рассказов Чехова. После показа мэтра попросили высказать своё мнение.

– Прекрасно! Прекрасно! – похвалил Бондарчук. – Я в очередной раз убедился, что Чехов бессмертен. Его не убили даже такой кошмарной режиссурой!

* * *

Какое-то время в театре им. Маяковского играли сразу трое Ильиных: Адольф Ильин и его сыновья Владимир и Александр. Режиссёр театра Андрей Гончаров был знаменит тем, что на репетициях впадал в раж, начинал кричать, размахивать руками и понять его было сложно…

И вот на одной из репетиций режиссёр возмутился плохой игрой кого-то из актёров и решил его заменить. «Это Ильин должен играть! Ильина сюда! Немедленно на сцену!» – кричал Гончаров.

– Какого Ильина? Кого позвать? – суетились помощники.

– Ну этого… такого!.. – описывал руками непонятную фигуру режиссёр.

– Сашу?

– Да, именно, Сашу!

Нашли Александра Ильина, бегом привели к Гончарову. Режиссёр кинул на актёра бешеный взгляд и затопал ногами: «Это не тот Саша!»… Помощники побежали за «другим Сашей» – Владимиром Ильиным.

* * *

Однажды Георгий Товстоногов решил пресечь в своем театре кошачью вакханалию и запретил кому бы то ни было – от уборщицы до примадонны – подкармливать обнаглевших четвероногих. А надо заметить, что среди кошек БДТ была всеобщая любимица – естественно, Машка. Весь театр прятал ее от глаз сурового мэтра, тихо подкармливая и балуя за кулисами. И вот однажды идет репетиция. Товстоногов в ударе, артисты хорошо играют. И вдруг он замечает, что лица актеров напряглись и они явно не думают о спектакле.

Артисты со сцены видели, как по центральному проходу совершенно раскованной походкой к ним направляется Машка.

Товстоногов заметил ее тогда, когда она подошла к сцене и попыталась запрыгнуть на нее. Но, поскольку Машка была глубоко беременна, она свалилась, чем еще больше усилила напряжение в зале. Кошка пошла на вторую попытку. Прыгнула и на передних лапах повисла, не в силах подтянуть тело.

– Ну помогите же ей кто-нибудь, – пробасил Товстоногов.

Актеры и чиновники

Карьера этой актрисы началась с выдающейся роли, которую она сыграла в жизни режиссера.

Габриэль Лауб

Один известный и заслуженный работник кино, находясь уже в престарелом возрасте, женился на молоденькой актрисе. Случай вовсе не редкий в артистической жизни, но, тем не менее, представляя свою молоденькую жену, заслуженный работник отшучивался:

– Вот женился, но, как говорится, на появление наследников не надеюсь.

На что Георгий Бурков заметил:

– Надеяться, конечно, не нужно, но опасаться стоит!

Е. Самойлов. Георгий Бурков

* * *

Владимир Спиваков приехал с концертом в какой-то небольшой российский городок вместе с концертмейстером. Директор Дома культуры недовольно спрашивает:

– Как, вы только двое приехали?

– Да, а что?

– В афише же написано: Бах, Гендель, Сен-Санс.

* * *

Как-то Ростропович должен был ехать в одну из первых поездок за границу и хотел, чтобы с ним поехала Галина Павловна. Ему говорят:

– Невозможно. Напиши заявление: «В связи с плохим состоянием здоровья прошу отправить в командировку мою супругу».

Он написал: «В связи с отличным состоянием моего здоровья, прошу направить в командировку мою супругу». Посмеялись и разрешили.

* * *

Когда во время телемоста «Москва-Сиэтл» наша дама заявила: «В Советском Союзе секса нет», наш театр ПЛЮС – Профессиональные Любители Юмора и Сатиры (правда, художественный руководитель театра А. Арканов расшифровал аббревиатуру иначе: Подайте Лучшим Юмористам Страны) – решил немедленно создать спектакль «Секс по-советски». Арканов изрек: «Какая песня самая сексуальная? «Интернационал». Начинается со слова: «вставай!» Дальше идет пессимистический поворот: «никто не даст нам…» А конец оптимистический: «Своею собственной рукой…»

* * *

Жил и работал на свете один известный дирижер по фамилии Хайкин. О его персоне ходит много баек – и вот одна из них. Дело было давно. Решили его назначить главным дирижером Большого театра. И вот вызывают его в высокую партийную инстанцию и заявляют, что так мол и так, Большой театр – гордость нашей страны. И все бы хорошо, только вот фамилия ваша не русская и не популярная – желательно бы исправить…

На что Хайкин ответил:

– Ну что же, если вы так считаете, то давайте в моей фамилии вторую букву заменим на «у» – фамилия станет очень русская, а главное, безусловно популярная…

* * *

Екатерина Алексеевна Фурцева вручала Ленинскую премию. После кремлевской церемонии, она же пригласила всех на банкет, в спецзал ресторана «Прага».

Первый тост, как и положено министру культуры, Фурцева произнесла за своего начальника – Никиту Хрущева, который, по ее словам, за всех нас все время думает.

Потом пошли тосты за нас, лауреатов. Я оказался в компании Твардовского, Рихтера, Сарьяна, Пашенной… Тост за тостом, рюмка за рюмкой – незаметно все расслабились, за столами стало шумно…

Вдруг Екатерина Алексеевна со всей прямотой простой женщины, которая управляет государством, говорит: «Товарищи, давайте споем!» Я, грешным делом, подумал, что петь мы сейчас будем не иначе как «Интернационал». Но ошибся. Аджубей тут же подхватил идею министра: «Товарищи, – предложил он, – давайте споем «Бублики»! Как я потом узнал – это была любимая песня Екатерины Алексеевны.

Фурцева запела:

Купите бублики,

Горячи бублики…

Все, кто знал слова, подхватили:

Гоните рублики,

Сюда скорей…

Рихтер был шокирован этой бесхитростной песенкой времен нэпа. Фурцева остановилась и предложила перейти в соседний небольшой зал. Там стоял круглый стол, вокруг него пуфики. Все расположились. Здесь же стояло черное, обшарпанное пианино. И вот на этом инструменте Фурцева просит Рихтера подыграть.

Тот, надо отдать ему должное, отнесся к просьбе с юмором. Весело подошел к инструменту, весело сел, весело начал играть тему. Но, очевидно, от того, что пальцы Рихтера были не приспособлены к столь примитивному наигрышу, ему никак не удавалось попасть в такт аккомпанемента.

Рихтер,